Доктор Шанс

Выйдя из туалета, Шанс обнаружил, что Жаклин сидит на кровати. Их одежда была разбросана по номеру вместе с гостиничными полотенцами (он теперь не мог понять, откуда они взялись тут в таком количестве). Единственное кресло оказалось опрокинуто. Жаклин отдернула занавеску, загораживающую балкон и весь лежавший за ним обветшалый мир, и сидела нагая, опершись на подушку. Утренний свет, наполнявший комнату, казался белым и резким, он вовсе не красил ее, как и краска для волос, сделавшая волосы иссиня-черными и заставившая их торчать иголочками, от чего лицо на контрасте казалось бледным и высохшим, а потемневшие глава смотрели на Шанса взглядом запредельного отчаяния. Он тоже был голым, и мгновение они пребывали в принятии друг друга, пилигримы на дороге погибели.

Конечно, ему нужно было сообщить ей новости. Однако теперь, очутившись перед необходимостью произнести их вслух, он обнаружил, что абсолютно не готов к этому. Попытался начать раз или два, но горло словно стянуло узлом, и слова не выговаривались. В их отсутствие он оставался на этой ничейной земле между дверью в туалет и двуспальной кроватью, голый в безжалостном свете, в громе реактивного самолета, от которого вибрировал под ногами обшарпанный бордовый ковролин.

Она довольно долго смотрела на него и наконец сказала:

– Она не вернется, приятель. Что я могу сказать?

– Моя дочь, – сказал он и заплакал. Интересно, думал он потом, а чувствовал ли то же самое его отец?

В конце концов он дозвонился до Карлы со стационарного номера, потому что в его трубке разрядился аккумулятор. Дочь нашел тренер-дислексик, та лежала на полу своей комнаты, из уголка рта текла слюна. Скорая не смогла откачать ее на месте, врачи доставили Николь в реанимацию университетской больницы, той самой, в которую Шанс совсем недавно обращался в поисках Большого Ди. Она до сих пор не пришла в сознание, поэтому было невозможно сказать, доза каких наркотиков, найденных среди ее вещей, оказалась фатальной. Прогнозы тоже пока были неопределенными. Жизненные показатели оставались в пределах нормы. Лечащий врач дочери, пульмонолог по специализации, о котором Шанс никогда не слышал, для поддержания дыхания подключивший ее к аппарату искусственной вентиляции легких, сказал Карле, что в течение нескольких часов Николь подержат под наркозом, чтобы она не пыталась избавиться от шланга, а потом, после нормализации ее приведут в сознание. До тех пор ее состояние считается «стабильным, но критическим», и она будет находиться в реанимации. Пока Николь не придет в себя, все «зачем» и «почему» останутся загадкой. Шанс сказал Карле, что приедет так быстро, как только сможет, и повесил трубку. Запинаясь, пересказал все Жаклин, стараясь говорить нормальным голосом.

– Боже мой… – сказала она.

Жаклин все еще была в постели, обернув простыню вокруг груди и придерживая ее руками, как полотенце в парилке; судя по лицу, новость ее потрясла.

Шанс сел рядом. Он до сих пор был лишь в футболке и боксерках, в одном носке, потому что второй пока не нашел. Она положила ладонь на его ногу:

– Я могу чем-то помочь?

– Которая именно ты? – спросил он.

– Не надо так, – попросила она. Свет вернулся в ее глаза, и она прижалась головой к его груди. – Я очень сочувствую… – начала она, но голос ей изменил, напомнив Шансу, как Жаклин впервые пересекла залив, чтобы с ним повидаться, и их разговор в маленьком кафе рядом с его офисом, свет угасающего дня в низких окнах, игру эмоций на ее лице, когда он рассказывал о своих пациентах.

Нежная душа, подумалось ему тогда, и он вообразил на миг, что она наконец-то вернулась к нему, что внезапное предвидение грядущей трагедии заставило ее выйти вперед. Но Шанс передумал, стоило ему только еще раз посмотреть ей в лицо. В иную, прошлую эпоху ее сожгли бы как ведьму. В будущем, возможно, обнаружили бы какую-то неправильность во внутренней схеме, какой-то химический дисбаланс, и знали бы, что с этим делать. А здесь и сейчас ей просто придется существовать, как и всем остальным, держаться и не сдаваться, искать дорогу на ощупь, в потемках. Казалось, целая жизнь отделяет его от безрассудного побуждения всего лишь минутной давности. Он снова вернулся на планету Земля.

– Знаешь, он же угрожал Николь, – сказал Шанс. – Вечером, в том тайском ресторанчике в Беркли.

Она кивнула, избегая его взгляда.

– Тебе пора. Обо мне не тревожься. Я вызову такси.

– «Хищники по природе» – вот что он сказал.

– Да, уж он-то точно должен знать.

– У нее есть бойфренд. Я никогда его не видел, только слышал о нем. Похоже, он из плохишей. Может, дело в нем.

– Ну, раз ты так думаешь…

– Я не знаю, – сказал Шанс, – не знаю что и думать. Если ты знаешь, то сейчас самое время об этом сказать.

Она молчала, поэтому он поднялся и снова стал одеваться, обнаружив, что застегнуть пуговицы рубашки не так-то просто. Кажется, у него выявился умеренный тремор правой руки.

Она поднялась с постели помочь, но запуталась в простыне.