Документы о разгроме германских оккупантов на Украине в 1918 г.

На третий день, 15 сего мая, в момент самого выступления мы объявили поход на Чевельчи. Артиллерия выехала на гору, откуда были видны Лисевичев хутор, Чевельчи и Сазоновка, находящаяся уже в Золотоношеском уезде. Обстреляли артиллерией сначала хутор Лисевичев, а затем, когда огонь был перенесен на Чевельчи, генерал Литовцев и я в сопровождении нескольких конных гайдамаков отправились в хутор Лисевичев. По дороге встретили мы группу крестьян из трех человек, держащую белый флаг. Я вызвал старосту и спросил, вывесил ли он гетманскую грамоту. Он замялся. Я потребовал, чтобы он вел меня в сборную избу. Там грамоты я не нашел… В то время посланный принес нам сообщение, что по приказанию немецкого коменданта перенесен огонь на Сазоновку и в Чевельчу можно свободно въезжать, куда мы и отправились. Там оказались разбитыми две избы и двое раненых крестьян. В сборной избе гетманской грамоты не оказалось, за что, конечно, я также сместил старосту. В этом селе мы арестовали нескольких бандитов и после обыска отобрали порядочное количество оружия.

На четвертый день, т. е. 16 мая, мы послали ультиматум в село Круподерницы, чтобы и там нам было выдано оружие и все казенное имущество, что и было исполнено.

Расследованием мы установили, что одним из главнейших руководителей этого бунта был житель села Денисовки, бывший председатель земельного комитета Константин Безуглый, бежавший в Золотоношский уезд.

На обратном пути остановились мы в Черевках, где я хотел распустить земельный комитет. По приезде туда я старосту села не нашел. Но в наличности я нашел председателя волостного земства, которому и приказал собрать сход…

Нас всех пригласил на обед местный богатый казак Марченко. Когда мы возвратились после обеда к волости, то я не нашел около нее предписанного мною схода, и вообще почти никакого народа перед волостным правлением, кроме солдат, не было. Я вновь стал требовать, чтобы сход был собран как можно скорее, но тут подошел ко мне какой-то субъект и сообщил мне, что крестьяне решили меня бойкотировать. Тогда я вышел на крыльцо и громко, во всеуслышание крикнул начальнику конной сотни: «Господин ротмистр, теперь я поручаю вам собрать мне сход этого села». Результат был тот, что через каких-нибудь 10–15 минут все село было на площади перед волостным правлением. Речь этому сходу я сказал довольно краткую, но в достаточной мере энергичную, закончив словами:

«У всех законов имеется свой обычный первоначальный смысл, и ни в одной стране мира грабеж не может быть узаконен. Власти, издавшие закон на право грабежа, отступив от общего смысла мировых законов, сами по себе беззаконны. Дурак тот, кто мечтает получить что-либо даром, будь то земля или что-либо другое. Земли бесплатно вы не получите: это так же верно, как то, что 2 и 2 четыре, а не пять; до свидания».

Я сошел с крыльца, сел в экипаж и уехал.

Кроме всего вышеизложенного имею [честь] обратить внимание ваше на исключительно важное значение переживаемого момента ввиду крайней необходимости быстроты в действиях по подавлению смут.

По определению германских офицеров, к чему и я со своей стороны всецело присоединяюсь, мы с несомненностью имеем право констатировать, что гражданская война в наших краях принимает формы хорошо организованной партизанской войны. Это доказывают быстрота действий партизанских отрядов – бандитов вообще, их разведка и ее организованность, которую все вообще офицеры констатировали на месте, наличность хорошо обученной конницы у повстанцев, существование прикрытого хода сообщения между селами Денисовкой и Золотухой. Повстанцы умеют прекрасно рассыпаться в цепь для атаки и разведочного наступления, они прекрасно обучены скрываться. По словам местных жителей, повстанческими бандами командует какой-то бывший подпрапорщик из нижних чинов по имени Дробницкий, но, по общему мнению участвовавших в экспедиции германских офицеров, весьма невероятно, чтобы малообразованный нижний чин мог проявить такие организаторские способности.

Надо искать во главе этого дела образованного офицера, и необходимо помнить, что партизанская форма гражданской войны – форма наиболее опасная для всякой власти.

Уездный староста С. Н. Грачев

№ 89. Телеграмма германского генерального консула в Одессе Онесзейта министерству иностранных дел

Одесса, 20 мая 1918 г.