Долг наемника

Так что — домой! Оставаться, так можно вляпаться в чужую игру, смысла которой я не понимал. Наверное, долг чести и корпоративной солидарности требовал принять участие в защите университета святого Дитриха от нашествия крестьянских орд. Кто бы еще сказал — а что здесь защищать? Университетские стены? Профессоров? Студиозов? Стены устоят, а нет, можно поставить новые. Профессоров возьмет под опеку город, а студентов родители просто разберут по домам. И я что-то не заметил подготовки к предстоящему сражению (за исключением студиозо, стоявшего на воротах).

Я по-прежнему ломал голову из-за всех странностей. Почему барон приказал крестьянам идти «бить университетских»? Ну, не поверю, что из-за слухов о «гробокопателях», о плохих юристах с теологами. Мертвецов университеты покупают лет сто, с юристами крестьяне не сталкиваются, о теологах представления не имеют. Потому, сомневался, что мужики и на самом деле начнут громить университет. Ну, не крестьянское это дело. Им нужны какие-то весомые причины. Вот, если бы барон приказал повесить откупщиков, или сборщиков налогов (не знаю, как в его имении собирают налоги), то мужики бы со всем удовольствием! Понятно, что за бароном (может, таких несколько) стоит император. Только, зачем ему это? В университете учатся отпрыски знатных семейств не только Швабсонии, но и Фризляндии с Моравией, империи Лотов. Это будет не просто большой скандал, а война. По сути — узнав о крестьянских отрядах, император должен прислать сюда солдат, чтобы разогнать простонародье. Габриэль о беседе с пейзанами тоже ничего вразумительного сказать не мог — память, после вчерашних «посиделок», возвращалась выборочно.

Можно бы плюнуть, уехать, но стало любопытно. А нашему воспитаннику захотелось попрощаться с профессорами, а главное — с господином ректором, проявившим к нему исключительную доброту. Пусть прощается, а я повидаюсь с бывшим однокурсником, а заодно узнаю — из-за чего весь сыр-бор?

В кабинет ректора пройти было не сложно. В приемной не оказалось даже секретаря, должного отсекать ненужных визитеров. Через открытую дверь видно, что ректор занят разговором с крепким усатым дядькой, одетым в кирасу. Кажется, глава университета был чем-то недоволен.

—Я вам в сотый раз говорю Фаларель — все бочки со шнапсом должны быть разбиты!

— Ну, господин ректор! — гундел дядька. — Там же пятьдесят бочек! Как можно разбить такое добро? Может, стоит их продать хотя бы за четверть стоимости?

— Разбить! — топнул ногой ректор.

Фаларель вздохнул, вышел, окинув нас цепким взглядом, по которому можно было определить начальника охраны. Я же восхитился господином ректором. Скажи кому-нибудь лет тридцать назад, что наш Енот приказывает разбить бочки со шнапсом — умер бы от смеха. Но времена меняются. Ну, кто бы в те годы поверил, что Юджин д’Арто будет содрогаться при одном запахе спиртного?

Повернувшись к нам, увидев «подготовишку», отвлекающего от важных дел, ректор нахмурился, а узрев меня, выпучил глаза:

— Юджин? Граф д’Арто? Вы живы?

— Как видите, мой дорогой друг! — ответил я, пытаясь обнять бывшего однокурсника, но из-за толстого брюха (виноват, солидного чрева!) не преуспел. Енох Спидекур, прозываемый в студенческие времена «Енотом», и в юности был не худеньким, а теперь стал поистине необъятным. Впрочем, ректор одного из лучших университетов и должен быть солидным и представительным.

— Рад! Очень рад! — пробормотал Спидекур, а потом с беспокойством спросил: — Ваша Светлость, вы здесь с официальным визитом?

— Господин ректор! — возмутился я. — С каких это пор студиозо— пусть и бывшие, обращаются друг к другу по титулу? Для вас я всегда Юджин, даже не граф. И здесь исключительно по личным делам, инкогнито.

— Как я понимаю, вы здесь из-за юного Силинга? — хмыкнул ректор, усаживаясь в широкое деревянное кресло и, делая приглашающий жест в сторону деревянной скамьи для посетителей.

В кабинете ректора было только одно кресло. Что ж, справедливо. Если бы я был здесь официально, Еноху пришлось бы уступить кресло, но раз я простой посетитель… Впрочем, я уже не раз говорил, что сословные предрассудки вызывали у меня улыбку. Каждый играет в те игры, которые сам придумал.

Здесь повсюду были книги. Они стояли на полках, лежали на столе, занимали широкие подоконники. Помнится, Енох мечтал, чтобы у него была собственная полка с книгами. Значит, своей мечты он достиг.

— Вижу, господин ректор, вам приходится заниматься не только студиозами, но и житейскими делами, какими-то бочками шнапса. Неужели студенты приволокли пятьдесят бочек и собираются их выпить?

— Ох, не говорите, мой друг, — махнул рукой Спидекур. — Рутина, сплошная рутина! Начальник охраны доложил, что в одном из подвалов обнаружен целый склад шнапса — двадцать бочек! Понятно, что кто-то из служителей университета разрешил трактирщику — может, даже не одному, использовать наш подвал в качестве склада.

— Так зачем же уничтожать? Продать кому-нибудь, вот и все.