Долгая дорога в Ад

«Чем же я могу помочь Кристоферу Марло, если даже лорд Барли не в силах ему помочь? Я уверен, что за всем этим стоит архиепископ Кентербирийский, он люто ненавидит Марло, и сделает всё, чтобы увидеть того на костре».

«Огонь тут не при чём, брат мой. Костёр ему не грозит. Его убьют сегодня ночью. Скорее всего прирежут».

«Кого?» - спросил я, слегка опешив.

«Кристофера Марло», - услышал я в ответ.

«Откуда вам это знать? И кто вы, чёрт возьми, такой?».

«Я хорошо знал твоего отца!».

«Что за бред? Какого ещё отца?».

В этот момент гость резко повернулся ко мне всем телом и злобно выкрикнул прямо мне в лицо:

«Твоего отца! Родного!».

Его глаза были налиты кровью, и это не гипербола, он в прямом смысле смотрел на меня кровавыми глазами. Я даже отшатнулся назад, настолько ужасен был его вид. Короткие волосы на голове стояли дыбом, словно шерсть на холке разъярённой собаки. Он и скалился, как собака, а из ноздрей, на выдохе, выпускался серый едкий дым.

«Ещё вопросы будут?» - прохрипел он, обдавая меня смердным дыханием.

Я нервно сглотнул и спросил:

«Вы, стало быть, тоже демон?».

Он улыбнулся. Кровь с глаз ушла, как будто впиталась вовнутрь черепной коробки, волосы улеглись, а глубокие морщины на лице разгладились: к нему вернулся нормальный человеческий облик.

«Ну, какой же я демон? – ответил он, улыбаясь. – Рылом не вышел. Нет, брат мой, чин у меня куда меньший, чем у твоего отца. Он ведь из «благородных». На нём печать звезды. А я всего лишь бес. И только-то. Но с ним мы дружили какое-то время. Да и сейчас когда – никогда, бывает, пересекаемся по службе».

«По службе?».

«Все мы, по мере наших скромных сил и возможностей, честно служим Великому Князю Тьмы Люциферу. И ты, брат мой, не исключение. Хочешь ты того или нет. Так уж на роду написано».

 

 

 

 

Запись 034

 

 

«И как же вас зовут?».

«Лично мне нравится то имя, которое мне дали люди».

«Какое же?» - спрашиваю.

«Мефистофель».

«Знатное имя».

«Моё», - сказал он.

«Ну, Мефистофель - так Мефистофель. Говорят, что если знать истинное имя, то можно повелевать его носителем».

«Чушь!».

«Тогда назови своё истинное имя».

«Не хочу. Оно меня бесит!».

«На то ты и бес».

«А как прикажешь тебя называть?» - спросил Мефистофель.

«Мне по душе имя Агасфер. Я сам его придумал. И я же запустил легенду о себе. Развлекался».

«Да, скука – тот самый ад, который вечно преследует нас и находит нас повсюду, где бы мы ни были и чем бы ни занимались».

«Это всё из-за времени…».

«Презренная чушь! Нет ни времени, ни пространства! Всё это ваша околонаучная чушь! Ничего этого нет!».

«Что же есть?».

«Плоскости. И мы сейчас на самой низшей из них. Проклятое кротовье царство! Свет ослепляет и только сплошная тьма даёт ещё тусклую надежду на прозрение. Ладно, в бездну всё! Ты всё равно ничего не поймёшь. Ведь ты же рос и жил среди людей, а у них давно всё вкривь да вкось и вверх тормашками».

«Почему это я ничего не пойму? - во мне взыграла обида. – Я уже понял… кое-что».

«Кое-что - слишком много на сегодня. Мы чересчур разные, чтобы так сразу говорить на одном языке, я уж умолчу о диалекте».

Помню, меня его слова задели за живое. Мне показалось обидным его отношение ко мне и моему положению. С губ моих чуть не сорвалась громкая фраза о том, что он забывает кто я такой. В конце концов, я сын самого… Но я наступил на горло уязвлённой гордости, к тому же я впервые ощутил гордость от того, что был не совсем человеком, а лишь наполовину. Раньше эта гордость принималась мною - наоборот – за ущербность. Я чувствовал себя изгоем. Ошибкой природы. Лишним и чужим для всех. Потом я вновь ощущал то же самое. Но в тот момент я по-иному взглянул на себя и своё положение.

Я не стал напоминать Мефистофелю, чей я сын. Он явно это помнил и так. Я лишь печально заметил:

«И я достаточно настрадался от скуки».

Мефистофель незамедлительно отреагировал:

«Что – скука? Окружающая среда. Она повсюду. С ней свыкаешься и под неё подстраиваешься. А вот что делать со щемящей тоской, иссушающей, не проходящей? Что делать с ней?».

«Тоска?» - переспросил я.

«Она тоже есть у всех и каждого. В той или иной степени. Тоска объединяет нас. У нас тоска по утраченному, а у людей по несбыточному».

«Может по стаканчику вина?» - предложил я.

«Не сейчас. У нас очень мало времени».

«Того самого, которого вовсе нет?».

«Не умничай. Для нас нет. А для Марло сейчас важна каждая минута. Так что поторопись, приятель!».

Послушно, не вступая в спор, я принялся собираться.

«А где он?».

«В Дептфорде».

«Скрывается?».