Долгая прогулка

Да у тебя же сейчас истерика будет, господи, не дай ей тебя захлестнуть, вспомни о Гриббле, и не дай... не дай ей... не дай...

Но истерика накатывала неотвратимо. Сумасшедший хохот вырвался из него, и вот уже его желудок скрутило узлом, а в легких кончился воздух, и он шел теперь согнувшись чуть ли не пополам, и кто-то что-то ему говорил, орал на него, пытаясь перекричать толпу. Это был МакФриз.

— Рей! Рей! Что с тобой? Ты в порядке?

— Они смешные! — он едва не рыдал от смеха. — Пит, Пит, они такие смешные, просто... просто... они невероятно смешные!

Хмурая девочка в грязном сарафане сидела прямо на земле. Она надула губки и сдвинула брови. Когда Гэррети проходил мимо, она скорчила ужасную рожу, и он едва не упал со смеху — и получил предупреждение. Это было странно — несмотря на весь шум, он по-прежнему отчетливо слышал предупреждения.

Я могу умереть, подумал он. Я могу умереть от смеха, ну разве не умора?

Паркер продолжал ослепительно улыбаться, приветственно махать руками и раздавать проклятия зрителям и репортерам вокруг, и это было самым-самым смешным. Гэррети упал на колени и был предупрежден во второй раз. Он продолжал смеяться — короткими, лающими смешками: большего его несчастные легкие уже не выдерживали.

— Его вырвет! — закричал кто-то в неимоверном восторге. — Гляди, Элис, его сейчас вырвет!

— Гэррети! Гэррети, мать твою так! — кричал МакФриз. Он просунул руку Гэррети подмышку, крепко обхватил его за спину и, сильно рванув, каким-то чудом поставил его на ноги. Гэррети, шатаясь, снова пошел.

— О боже, — задыхаясь, выдавил Гэррети. — Господи, они просто убивают меня. Я... я не могу...

Он снова сорвался в слабое, дребезжащее хихиканье, его колени подогнулись, МакФриз рванул его за рукав так, что тот порвался, и этим снова вернул Гэррети в вертикальное положение. Они оба получили предупреждения. Это мое последнее, смутно подумал Гэррети. Я отправляюсь в сказочное царство. Прости, Джен, я...

— Давай же, тюфяк, я не могу тебя тащить! — прошипел МакФриз.

— Я не смогу, — прошептал Гэррети. — У меня закончилось дыхание, я...

МакФриз дважды врезал ему по лицу — ладонью по правой щеке, тыльной стороной — по левой. И быстро, не оглядываясь, пошел вперед.

Смех ушел, но теперь его внутренности превратились в желе, легкие были опустошены, и, казалось, никогда не смогут наполниться снова. Он шел вперед нетвердой походкой, раскачиваясь, словно пьяный, и пытался вернуть дыхание. Перед глазами танцевали черные точки, и частью сознания он понимал, насколько близок к обмороку. Одна его нога зацепилась за другую, он споткнулся, едва не упал, но каким-то чудом сумел сохранить равновесие.

Если я упаду, я умру. Я уже не встану.

Они следили за ним. Толпа следила за ним. Крики и вопли свелись до приглушенного, почти эротического шепота. Они ждали, когда он упадет.

Он шел вперед, сосредоточившись теперь на том, чтобы ставить одну ногу впереди другой. Как-то в восьмом классе, он прочитал рассказ[31] одного писателя по имени Рей Бредбери; в этом рассказе говорилось о толпах, которые собираются на месте катастроф, о том, что лица в этих толпах всегда одинаковые, и что они всегда знают, будет раненый жить, или умрет. Я еще немного поживу, сказал им Гэррети. Я еще поживу. Я еще немного поживу.

Он заставил себя идти размеренно, отсчитывал мысленно ритм. Выкинул из головы все лишнее, даже Джен. Жара, Колли Паркер, Фрики Д'Алессио — все это для него перестало существовать. Даже непрекращающаяся тупая боль в ступнях, даже ненормально твердые мышцы в районе подколенного сухожилия. Одна мысль билась в его голове, подобно гигантским литаврам. Подобно сердцебиению. Поживу еще. Поживу еще. Поживу еще. Пока слова не утратили смысл и не перестали что-либо означать.

Из этого состояния его вывели звуки выстрелов.

В окружающей тишине звук прозвучал совершенно оглушительно, и Гэррети услышал, как кто-то закричал. Ну, теперь ты знаешь, подумал он, времени как раз хватает, чтобы услышать выстрелы, услышать собственный крик...

А потом он задел ногой маленький камешек, и была боль, и это не он купил билет, это был 64-й, приятный улыбчивый парень по имени Фрэнк Морган. Теперь Фрэнка Моргана стаскивали с дороги. Его очки зацепились дужкой за одно ухо и, подпрыгивая, волочились за телом. Левая линза была разбита.

— Я не мертв, — изумленно сказал Гэррети. Шок накрыл его теплой синей волной, угрожая снова превратить его ноги в воду.

— Не мертв, а должен был быть, — сказал МакФриз.