Долгие поиски счастья

– Мы сидели с ним в гостиной, как на торжественном приёме, выпрямив спины, сложив руки и мучительно искали темы для разговора. Он заявил, что будет здесь жить, вовсе не поинтересовавшись моим мнением по этому поводу. Я вежливо улыбнулась и сказала, что… А что я сказала? Уже и не помню. Да и разве это имеет какое-то значение? Ведь это было сказано просто так, чтоб что-то сказать в ответ. Потом мы уже не могли найти тем для светской беседы. После долгой паузы я сказала, что погода в этом году удивительно хороша, он согласился. Ещё я сказала, что птички замечательно поют, он глубокомысленно кивнул. Я спросила его о планах, он ответил, что хочет учиться в университете, будучи абсолютно уверен, что отец оплатит его учёбу. Вот так мы с ним пообщались и разошлись.

Варя расчёсывала длинные волосы хозяйки и слушала её рассказ. Она давно была озабочена душевным её состоянием и понимала, что появление нового члена семьи может решительно повлиять на психику Дануты. Только в лучшую ли сторону или худшую – вот главный вопрос.

– Знаешь, Варя, что я поняла, пообщавшись с ним? Я не хочу жить с ним под одной крышей. Мне неприятен этот тип. Меня, конечно, обзовут злой мачехой, но я не хочу видеть его в своём доме. Вот только что сказать Анджею, когда он приедет? Ведь ему наверняка это не понравится. А я хочу делать всё, как он хочет, чтобы он был доволен мною.

– Вы пока никому ничего не говорите, – посоветовала ей Варя. – Может, всё само разрешится. Приглядывайтесь к нему, вдруг своё мнение перемените. Или супруг ваш разругается с ним и отправит его назад.

– А это мудрое решение, – согласилась с ней Данута. – Я, пожалуй, буду молчать и наблюдать.

– Так, говорите, вы жили в Лодзи? – вежливо поинтересовалась Данута у пасынка за завтраком.

– О, да! – и чтобы у окружающих не создалось впечатления, что он приехал в роскошный графский дворец из какой-то Богом забытой дыры, он стал поспешно рассказывать о родном городке: – Это быстро развивающийся город. Указом наместника Царства Польского Великого Князя Константина Павловича Лодзь объявлена фабричным городом и вскоре у нас появились суконные и ткацкие посады. Начался всплеск текстильного производства…

Данута перестала слушать ответ Адама на свой вопрос. Не очень-то и хотелось ей внимать его словам. Её раздражал его голос, его уверенность в том, что он тут имеет на что-то право, и даже само его постоянное присутствие. Мысль о том, что отныне он всегда будет расхаживать по комнатам её дома, наводила на неё уныние. Вместо Анджея, которого она ждёт днём и ночью, здесь появился худой долговязый Адам, который ей был совершенно несимпатичен. К тому же, она как законная супруга считала, что она одна имеет на Анджея все права, и появление его сына – претендента на него – вызывало у неё чувство, будто у неё забирают любимую игрушку. Ну уж нет, делиться Анджеем она ни с кем не будет, тем более с этим… Она даже точного слова не могла подобрать, чтобы назвать его. С тех пор в мыслях и разговорах с Варей она называла пасынка одним словом: «этот».

– А что же вы решили покинуть любимый город? – спросила она как можно любезнее.

– Причина одна – отец! Пора нам быть вместе, – ответил Адам. – Мы и так много лет жили врозь, теперь надо навёрстывать упущенное.

«Только ты забыл, что у твоего отца – новая семья, а ты вовсе не вписываешься в неё», – со злостью подумала Данута.

– А у нас тут привидение водится, – сообщила она юноше. – Смерть с косой по дому ходит. Вам ещё не рассказывали?

– Нет. Неужели таки сама смерть? Может, балуется кто-то, пугает вас?

– Вот и попробуйте с нею совладать, может, удастся избавить нас от напасти, – едко сказала Данута и, приложив к губам белоснежную салфетку из текстиля ивановской мануфактуры, вышла из-за стола.

Потом она в своей спальне делилась с Варей:

– Когда я выходила замуж, никто мне не говорил, что придётся жить с чужими людьми. Я создавала свою семью не для того, чтобы кто-то посторонний вмешивался в мою семью. Почему я должна против своей воли терпеть «этого»?

Адам демонстративно вёл себя так, чтобы дать понять: я здесь главный наследник. Эта манера раздражала Дануту. Не потому что она тоже могла считаться главной наследницей графа Собчака, просто она ни с кем не хотела делить Анджея. Он принадлежит только ей, а не какому-то там сыну из давно забытого прошлого.