Долгий поцелуй на прощание

Кэт выпрямилась и затаила дыхание. Они ехали через реку. В воде отражались изогнутые ожерелья белых фонарей на набережной. В небо поднимались знакомые башни и шпили, словно коллаж из открыток. Переливающаяся крылатая скульптура на галерее «Хэйвард», красные огни башни Оксо, сюрреалистическая зеленая подсветка собора Святого Павла. Это было прекрасно. Кэт засмеялась, любуясь этой красотой. А потом засмеялась над собой.

— Спасибо, что показал мне это, — сказала она и, забывшись, положила руку ему на колено. — Да еще таким замечательным способом.

— Мне только в радость.

Гарри накрыл ее руку своей ладонью и не отнимал ее, пока они не доехали до развязки Ватерлоо. Здесь ему пришлось переключать скорость. Руке Кэт сразу стало холодно.

Еще теплыми пальцами она расчесала кудри и собрала их в пучок на макушке.

— Я чувствую…

Ей хотелось подобрать слова поточнее.

Гарри остановился на светофоре. Повернувшись, он положил палец ей на губы.

— Не надо. Просто наслаждайся поездкой. Не считай себя обязанной что-то описывать.

Закончился выпуск радионовостей. В ночном воздухе громко зазвучали начальные фортепианные аккорды песни «Возьми мое сердце». Желудок Кэт сжало, словно у собачки Павлова: на школьных дискотеках это была ее любимая медленная мелодия.

Голова ее закружилась. Реальность превращалась в сон, где сбываются мечты. Еще мгновение, и он…

И он…

На светофоре все еще горел красный. Машин поблизости не было. Гарри смотрел ей в глаза и немного, совсем капельку наклонился к ней. Кэт инстинктивно чуть запрокинула лицо. Губы его раскрывались, на щеках золотилась легкая щетина. Кэт почти лежала на сиденье. Она чувствовала его близость, опьяняющий аромат «Армани», и глаза ее закрылись.

Неизбежный рефлекс на песенку со школьной дискотеки.

В ту же секунду Кэт осознала, что не может поцеловать Гарри. Как бы ей ни хотелось. Она никогда не могла слушать песню, не вслушиваясь в слова. Теперь же знакомый текст прозвучал будто впервые. Кэт внезапно поняла, что вызвало ее влюбленность в Гарри: ее собственная тоска по Джайлсу нашла отражение в его отверженной любви к Кресс. Пораженная, она глубоко вздохнула. Перед ней был человек, страдавший сильнее ее, готовый год за годом резать свое сердце на куски. Точно так же Кэт готова была чувствовать превосходство Джайлса. Притворяться кем-то другим. Позволять ему превращать ее в кого-то, кем ей не хотелось быть.

Не надо делать вид, что она такая, какой Гарри хочет видеть Кресс. В глубине души он знает, что в его мечтах она лучше, чем в жизни. Нужно, чтоб он четко осознал это. Раньше Кэт была решительно настроена хранить верность Джайлсу. Теперь она готова быть пластырем на чьем-то истерзанном сердце. Это делало все ожидание, всю жизнь в Лондоне бессмысленными. Кэт поняла, что надо хоть раз в жизни послушаться голоса рассудка.

Она широко раскрыла глаза. Как ужасно не прикоснуться к лицу Гарри! Боже, как ужасно. Его глаза были закрыты. Его ресницы, длиннее и чернее, чем ее, какой бы тушью она ни пользовалась, лежали на мужественной скуле. У Гарри не было классической красоты Джайлса. Но он был более реальным. Не найдя губами ее губ, Гарри открыл глаза и, смущенный, посмотрел ей в лицо.

— Ты не можешь произносить «Кэт», а думать о Крессиде, — грустно шепнула она.

Кэт надеялась, что он поймет по выражению ее лица боль, которую она не могла выразить словами.

Гарри заморгал и вздохнул.

— Но я и не думаю.

Испуганные, они глядели друг на друга. Тут зажегся зеленый. Позади недовольно засигналил черный «гольф». Гарри выпрямился и включил первую скорость. «Астон» рванул к Ватерлоо.

ГЛАВА 35

Кэт сразу же направилась в свою комнату, захлопнула за собой дверь и поставила будильник на семь. Пораньше, чтоб уйти из дому, пока все спят, забиться в какую-нибудь галерею или парк, где можно провести весь день. Все выходные, если понадобится.

Она стояла и минут пять смотрела на часы. Перед глазами были только цифры и подергивающаяся минутная стрелка. Ей и не хотелось, чтобы перед ней вдруг всплыли другие образы. Никогда у нее не было такого сильного желания выбросить все содержимое из своих мозгов, но она не могла. Пульс бился учащенно. Несмотря на ночную прохладу, она была покрыта потом. Одна и та же мысль крутилась в ее голове, гладя ее совесть, как сама она гладила бы Крыскиса, если бы он снизошел до нее: пока она в своей комнате, заводит будильник, стоит на полу, все будет хорошо. Опасность пройдет и не затронет Кэт.

Она слышала, как Гарри возился в кухне, наливал воду в кофеварку, открывал и закрывал буфеты. Каждый звук приглашал присоединиться к нему, но Кэт стояла, как ледяная статуя, сжимая маленький будильничек. Ночной воздух полностью отрезвил ее, но остатки алкоголя еще путали ее мысли. Они сталкивались друг с другом. Почему ты убегаешь? Почему ты влюбляешься? Чего ты боишься? Почему ты думаешь, что мир остановится ради тебя?