Долгий путь домой

– Да. И у меня почти получилось. Я прилетел сюда признаться в том, что теперь очевидно. Да, я загрязнял холсты асбестом. В старости, готовясь к встрече с Создателем, я исполнился чувства вины и раскаяния. И вот я прилетел просить у Себастьяна прощения. А потом собирался сдаться полиции. Но мой сообщник Вашон не мог этого допустить. Он не хотел нести ответственность. И потому убил Себастьяна, а потом и меня. И ведь мой план сработал. Ваш человек искал Вашона, собирался его арестовать. За убийство.

– Oui. Так я и думал вначале, – признал Гамаш.

– Почему же вы изменили мнение? – спросил Мэсси.

– Из-за картины.

– Какой картины? – Мэсси волновался все сильнее.

– Портрета из ежегодника. Все считали, что это автопортрет Нормана. Но они ошибались, верно? Это ваш портрет. Он увидел в вас ярость и страх. И этим усилил вашу ненависть к нему.

– Вы узнали меня на пристани. Я так и подумал. Я думал, меня узнает Клара. И когда она в такой спешке вышла из столовой, я не сомневался, что она идет сюда. К вам. Чтобы сообщить обо мне.

– И вы пошли за ней.

– Простите, Клара. – Профессор сильнее прижал ее к себе, дыша ей в ухо. – Вы шли быстрее, чем я рассчитывал. Я не успел вас догнать, прежде чем вы добрались сюда.

Его дыхание выровнялось. Он ждал, что Гамаш скажет что-нибудь, но тот хранил молчание.

– Я собирался сесть на самолет, – сказал Мэсси. – К сожалению, из-за шторма он не смог сюда прилететь. Поэтому мне пришлось ждать корабль. Если бы не шторм, меня бы здесь уже не было. Сплошное невезение. И вот, когда пришел корабль, что произошло? Вы первым делом натолкнулись на меня.

– Вероятно, не лучший момент для вас, – заметил Гамаш, словно речь шла о вечеринке и человек с ножом был совершенно нормален.

Он хотел успокоить Мэсси. Заставить его увидеть ситуацию трезвым взглядом.

Старик явно пребывал в ужасе. А перепуганные животные бросаются вниз с утеса.

И Мэсси явно двигался к краю.

– Вы правы. Но потом вы ушли, и я решил, что я в безопасности. Тогда я стал думать о Кларе. И о ваших портретах. И как внимательно вы, вероятно, вглядываетесь в лица. – Он обращался к женщине, которую прижимал к груди, но смотрел на Гамаша. – Я знал, что если кто и узнает меня, то в первую очередь вы, Клара. Может, не сразу, но все равно узнаете. А когда вы выбежали из столовой, я понял: вы все знаете.

– Но она ничего не знала, – сказал Гамаш. – Она всего лишь хотела увидеть Питера.

Профессор только теперь начал понимать, что случилось. Если бы он остался на месте, если бы нервы не подвели его, он мог бы уйти. Ну а теперь он стоял здесь, держа нож у горла Клары Морроу.

– Слишком поздно, – сказал Гамаш. – Отпустите ее.

– Я много лет не брал в руки кисть, – проговорил Мэсси, словно не слыша Гамаша. – Ничего не писал. Одна пустота.

Он взглянул на Гамаша, и сердце бывшего главы отдела по расследованию убийств замерло. На него смотрело лицо с портрета. Дышащее ненавистью к тем, кто имел то, чего не имел он. И это были не холсты, покрытые красками, а дом, друзья и люди, для которых человек дороже его картин.

Гамаш чуть подался вперед. Нож Мэсси не дрогнул. Не опустился.

Профессор кинул быстрый взгляд на кровать.

Гамаш стрельнул глазами в Питера, предупреждая, чтобы он не шевелился. Пока Мэсси говорил, у них оставался шанс.

За спиной у Клары, позади Мэсси Гамаш заметил движение.

Кто-то шел к дому. Все еще находился далеко, но приближался.

Гамаш узнал походку, фигуру.

Бовуар.

Питер ничего этого не видел. Он смотрел только на Клару.

– Я люблю тебя, Клара, – тихо сказал он.

– Молчите, Питер, – остерег его Гамаш.

Он не знал, что способно подтолкнуть Мэсси к действию, но понимал, что это может быть любая мелочь.

– Я прошу прощения, – сказал Питер. Гамашу. Или Кларе.

Мэсси сильнее прижал к себе Клару. Это был человек, который ничего не имел и которому нечего было терять.

Он был смертью. И они все-таки добрались до Самарры.

Гамаш это понял.

Он перевел взгляд за плечо Мэсси и едва заметно кивнул. Но этого оказалось достаточно.

Увидев кивок, Мэсси слегка повернул голову. Гамашу ничего другого и не требовалось. Он прыгнул вперед в тот же момент, когда Клара нырнула вниз, уходя от ножа. Однако Мэсси успел ухватить ее за одежду.

Клара попыталась вырваться, но тщетно.

Нож двигался быстро и нанес удар.

Но не по Кларе. Не по Гамашу.

Питер, выдернувший Клару из опасной зоны, получил удар в грудь.

Гамаш пригвоздил Мэсси к стене, выбил нож из его руки и ударил с такой силой, что тот потерял сознание.

Арман быстро повернулся. Клара стояла на коленях рядом с Питером и прижимала руки к его груди. Гамаш сорвал с себя куртку, свернул ее, прижал к ране.

Бовуар пробежал последние несколько шагов. Молча оценил обстановку, развернулся и помчался назад по холму, туда, где можно найти помощь.

– Питер, Питер! – вскрикнула Клара.

Ее окровавленные руки нашли его пальцы и ухватили их, пока Гамаш пытался остановить кровотечение.

Питер смотрел широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Губы его стремительно бледнели. Как и лицо.

– Питер, – прошептала Клара, глядя ему в глаза.

– Клара, – выдохнул он. – Прости…