Долгое дело

- Вопрос сложный, и быстро не ответишь.

- А Рябинин отвечает сразу и одним словом.

- Каким же?

- Спросите его?

И з  д н е в н и к а  с л е д о в а т е л я (на отдельном листке). Лида, я знаю, что ты промучаешься всю ночь, а завтра тебе заниматься своей наукой... Лида, главная наука людей - это умение жить друг с другом.

Д о б р о в о л ь н а я  и с п о в е д ь. В милиции, наверное, думают, что я испугалась и сижу дома. А куда ходить? Цирк создан для детей, кино для подростков, театр - для людей с бедной фантазией, опера - для глуховатых старушек, оперетта - для дурачков, эстрада - для подвыпивших, балет - для сексуально ослабленных, телевидение - для бездельников... И только литература создана для умного человека. Разумеется, я имею в виду зарубежный детектив.

Петельников и Лида ехали в троллейбусе. Когда солнце на ощутимый миг прорвало ушедший в небо туман, инспектор увидел мираж - их обогнало такси с гигантской совой на заднем сиденье. Волосы вздыблены. Торпедно устремленный нос - как разогнутый клюв. Калязина? Или не Калязина? Миражи инспектор признавал только в пустынях. Он извинился и сказал, что будет в городской прокуратуре через часик. Лида не удивилась, - такое проделывал и Сергей. Инспектор выскочил на первой же остановке, поймал какого-то мотоциклиста и через двадцать минут был у санэпидстанции.

На лестничной площадке второго этажа жилого дома бездельно стоял худощавый невзрачный парень в кепочке, надвинутой чуть не на уши. Он смотрел через скверик на вход в санэпидстанцию, который был перед ним как на ладони. На подошедшего инспектора он только глянул, вернувшись глазами к притягательному входу. В уголке подоконника высился столбик бумажных стаканчиков из-под мороженого, вложенных один в другой.

- Сколько съел?

- Одиннадцать штук, товарищ капитан.

- В тебе эти самые не поднялись?

- Какие, товарищ капитан?

- Гектопаскали.

- Едал и больше.

- Где Калязина?

- Там.

- Откуда знаешь?

- Как откуда? Утром вошла и не выходила.

- А как проверить?

- Можно позвонить из будочки и спросить ее...

- Позвони-ка, только осторожно.

Леденцов побежал, прыгая через ступеньки, как школьник. Инспектор задумчиво обозрел вид через грязное, так и не отмытое дождем окно...

Здание санэпидстанции собрали из блоков, видимо, по типовому проекту. Двухэтажное, коротенькое и беленькое, стояло оно в середине жилого квартала одиноко, прикрывая нижние окна рядами общипанных кустов. Нет, не одиноко торец станции примыкал к большой и безоконной стене какого-то дома, скорее всего, нежилого.

Неужели ему показалось и он видел не Калязину?.. А кого же? Например, чудовищную сову, ехавшую в зоопарк или в кунсткамеру. Эти совы ему кажутся из-за бессонной ночи. После Лидиного звонка он пролежал всю ночь с открытыми глазами. Как сова. Читал афоризмы. Нет, совы ему кажутся не из-за бессонницы - не спал, бывало, и по три ночи. Это от афоризмов. Как там сказал знаменитый Галилео Галилей... "Против кажущегося, с которым соглашаются все, мы преуспеваем с помощью разума". Вот так и надо преуспевать против сов и телепатий.

Внизу хлопнула дверь. Одновременно с этим звуком Леденцов влетел по лестнице и стал перед инспектором, хлопая белесыми ресницами.

- Ее нет.

- Неужели?

- Будет через часик.

- Где же она, товарищ лейтенант?

- Даю честное слово, что не выходила.

- А через трубу улететь не могла, потому что нет печного отопления.

- Она где-нибудь там.

- Я видел ее в городе!

- Не может быть...

- Леденцов, тебе известно - я не выражаюсь. Но что ты видишь сейчас в моих глазах?

- Застывшую нецензурную брань, товарищ капитан.

- Тебе выследить Калязину, как болонке поймать шпиона.

- Но я ж смотрел...

- Ты сосал эскимо.

- Товарищ капитан, - возбужденно и обидчиво заговорил Леденцов. - Я ведь как веду наблюдение... Кто вошел, тот должен и выйти. А если не вышел, то держу его в памяти, пока не выйдет.

- Ну, а переодеться она не могла?

- Не могла. Я смотрю не только на одежду и общую конфигурацию, но и в лицо. Вон старуха появилась, была у меня в пропавших. Наверное, в туалете сидела.

- А как-нибудь видоизмениться, в кого-нибудь перевоплотиться?

- В кого?

- Ну, скажем, в сову?

- В птичку?

- Да, и вылететь в окошко, а?

- Тут я не гарантирую. За птицами, кошками и мышами не слежу, товарищ капитан.

- Продолжай работать по своей системе, - бросил Петельников уже на ходу.

Возможно, Леденцов и не виноват. Возможно, виноват он сам, поручив наблюдать за Калязиной, как за обычным преступником. Они с Рябининым давно чувствовали, что у нее есть свои тайные пути и свои тайные друзья. Не могла же она просочиться сквозь стену? Впрочем, если молоко квасит взглядом и двигает волей предметы... Как там у Галилео Галилея?.. Мы преуспеваем с помощью разума".

Инспектор решил побродить вокруг санэпидстанции, пока нет Калязиной.