Долгое отступление

Замена рыночного обмена непосредственными отношениями между людьми и сообществами там, где такие отношения вызваны к жизни самим развитием технологий и общества, не отменяет необходимость в рыночных механизмах постольку, поскольку речь идет о традиционных формах производства и потребления. Но интеграция этих уровней экономической деятельности возможна лишь на основе демократического планирования. А следовательно, потребность в экономической демократии вытекает из самого процесса развития человечества.

ГЛАВА 3. ОТ КОАЛИЦИИ СОПРОТИВЛЕНИЯ К КОАЛИЦИИ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ

«Традиция сопротивления, — писал Кристиан Лаваль, — существует уже давно; она обновляется из поколения в поколение, и к ней принадлежат, нравится это нам или нет, как лучшие философы политического либерализма, так и самые горячие защитники Страны Советов»[422]. Говорить о сопротивлении могут радикальные художники и профсоюзные активисты, представители угнетенных меньшинств, философы и общественные деятели. В каждом случае в понятие сопротивления вкладывается собственное содержание, а главное — речь идет лишь об одном из аспектов системы, определенном решении или, наоборот, об экзистенциальном противостоянии господствующему порядку вещей.

К величайшему сожалению, система по большей части преодолевает сопротивление, но даже тогда, когда противодействие общественных сил срывает планы господствующего класса, фундаментальные отношения господства остаются неизменными. В начале XXI века протесты, организованные антиглобалистскими коалициями, сумели объединить различные инициативы и движения, но этот успех оказался недолговечным, а главное, не привел к социальным изменениям.

Многократное повторение одной и той же ситуации неминуемо заставляет поставить вопрос по-новому. Задача состоит в том, чтобы перейти от поддержания коалиции сопротивления к формированию коалиции преобразований

.

МОБИЛИЗУЯ ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

Долгое господство неолиберализма и столь же долгое отступление левых сформировали своего рода культуру отчаяния, дополняемую утопическими иллюзиями относительно катастрофических событий, которые как-то сами собой изменят ситуацию и сделают неизбежным переход к новому обществу. Этот тип мысли очень точно описал Борис Капустин: «Те из отчаявшихся (вчерашних) левых, которые полагают, что в этой ситуации рассчитывать уже не на что и ожидать нечего, помимо полной катастрофы, которая когда-нибудь произойдет и таким образом изменит мир, слишком оптимистичны. В таком мире катастрофа может произойти, и финансовый коллапс 2008 года довольно близко подвел к ней и показал в общих чертах, какой она может быть, но и катастрофа ничего существенного не изменит, не приведет к „смене парадигм“, если сохранятся нынешние субъектности „раба“ и „господина“ и, соответственно, нынешняя остановка диалектики»[423].

Для того чтобы потенциал назревших перемен превратился в процесс общественных преобразований, необходимы практические действия, объединяющие и мобилизующие силы, объективно в этих переменах заинтересованные. Причем эта практическая работа, в свою очередь, неотделима, от точной постановки теоретических вопросов и готовности давать на них честный и трезвый ответ. Как говорил Вальтер Беньямин: «Быть диалектиком значит улавливать в паруса ветер истории. Паруса суть понятия. Однако недостаточно только иметь паруса. Решающим является искусство их правильно поставить»[424]

. Такая задача не может быть решена ни бесконечным повторением самых верных и радикальных лозунгов, ни попытками механического подчинения массовых движений заранее сформированной идеологии или организации. И самое худшее, что могут делать левые, это отстраняться от повседневных забот большинства, от их стихийно формирующейся и далеко не всегда политически правильной повестки, мотивируя это «незрелостью масс».

Анализируя механизм идеологической гегемонии правящего класса, Славой Жижек отмечал, что господствующие идеи могут работать и получать поддержку в низах общества лишь в том случае, если так или иначе включают в себя «подлинное народное содержание» (authentic popular content)[425]. Иными словами, управляющий не может получать поддержку управляемых, если хотя бы отчасти не учитывает их интересы, мнения, потребности, желания и страхи. Революция происходит именно в тот момент, когда идеологическое саморазоблачение правящего класса вынужденно становится полным и очевидным, поскольку он уже не может — под воздействием социального и экономического кризиса — делать хоть что-то в интересах большинства.