Доля ангелов

Ночь пришла, я заснул, а душа моя, оказавшись на свободе, вдруг испытала приступ небывалого страха.

Все сошлось воедино.

Натерпелась, бедолага, прошлой ночью.

Все стояла перед глазами таинственная лестница в старом замке, будь она трижды неладна!

Любопытство разбирало. Непонятно было. Тревожно. Словом, можно сказать: колбасило основательно.

Но — как бы там ни было отправилась в путь.

И увидела замок из белого камня. Он стоял на берегу озера и отражался в зеркальной глади. Красивый, надменный, уверенный в своей неотразимости.

Неподалеку — в буйной зелени листвы — другой, поменьше, с круглыми башенками. Надо полагать, они состояли в родстве. Замок-нарцисс и замок-малыш, расположенные по соседству.

Вокруг был парк, похожий на лес. Старые раскидистые деревья. Тень от листвы на влажных тропинках, усыпанная солнечными пятнами. И оранжевые улитки, похожие на омаров, переваливаясь, ползут по чернозему.

Такая благодать.

Белый замок у озера много выигрывал у скромного соседа, но душа — понятное дело — выбрала второй.

Потому что — лестница.

И свечи на ней трепетали, как накануне. Красиво. Таинственно, черт побери.

Взяла душу оторопь, но — упрямая была, скотина — поднялась на второй этаж. Между прочим, выглянула в окно. Оказалось — под самой крышей. Выше — нет ничего.

Но лестница-то вела наверх.

И шнурок болтался поперек ступеней.

Задержалась душа.

Разглядела, хоть страх застилал глаза: спускается сверху, аккуратно скользит меж свечей другая душа.

— Ты все же пришла. Я ждала. Правда, не так быстро.

— Мы знакомы?

— Можно сказать и так.

— Погодите… Кажется, припоминаю. О…

Стало моей душе совсем неважно.

Вспомнила: было дело, зналась с той душой, а расстались… нехорошо. Гадко — прямо скажем — расстались. Стыдно. Был за моей душой должок. И какой! Можно сказать, неоплатный.

В высшей степени неприятная это штука — повстречать на пути кого-то, кому должен. Давно и много. И никак не отдать этот долг. Невозможно по определению. Потому что время упущено безвозвратно и вообще не тот случай, когда можно отдать. Бывает.

Говорить — если, не приведи Бог, случилась такая встреча, — как правило, не о чем. Нет слов.

— Вы… То есть ты… Прости… Как, собственно, теперь?..

— Ты хотел спросить: кто я теперь?

— Да-да. Именно так: кто теперь?

— Никто.

— То есть ты…

— Да… Слоняюсь в пространстве. И во времени. Нет пристанища. И покоя нет.

— Мне говорили: такими становятся, если уходят как-то нехорошо. Не по своей, скажем, воле. Или — не в срок.

— А по-твоему, я уходила хорошо? По доброй воле? В срок? Безболезненно? А вина? Обида, тоска? Что ты знаешь об этом? Впрочем, это как раз поправимо.

— Что такое ты говоришь? Почему?

— Потому что — по мне — лучше встречать беду с открытыми глазами. Чтобы с первой минуты — все ясно. Расставлено по местам. Никаких иллюзий…

— То есть ты хочешь сказать… Мне грозит то же?

— Вне всякого сомнения.

— Но тебе-то откуда это известно?

— Да уж известно. А теперь вот известно и тебе.

— Послушай. Я понимаю… Ты обижена… и все такое. В общем, конечно, имеешь право. Никто не спорит. Но зачем же так? Я же знаю: никому не дано предугадать. Никому из нас, имею в виду. И с какой такой стати должен тебе верить?

— Ни с какой. Можешь не верить. Можешь верить. Но забыть все равно уже не получится.

— Еще посмотрим.

— Посмотрим. И — кстати! — насколько я помню, ты всегда воспринимал все критически. Ничему не верил на слово.

— Вот именно. И действительно очень кстати вспомнилось.

— Ну, разумеется. Иначе зачем бы я стала об этом говорить? Так вот: задумайся, кстати, отчего Это тебя принесло именно сюда? На эту лестницу…

— Черт! Черт! Типун бы тебе на язык. Проклятая лестница, да что в ней — в конце-то концов — особенного?!

— А ты не знаешь?

— Нет!!! Дьявол меня забери! Откуда мне знать?!

— Вот оно что! Однако мне следовало догадаться…

— Догадаться? Да о чем же? Говори — умоляю — толком!

— Умоляешь. Вот и дожили до лучших времен. Что ж, в отличие от тебя… когда-то… я… отвечу. Дело, видишь ли, в том, что на самом деле этой лестницы вроде бы и нет вовсе. Вернее — она существует не для всех. Потому, собственно, многие ее попросту не видят. Ну а те, кто видит… тем в ближайшее время предстоит спуститься по ней…

— Ты хотела сказать — подняться?

— Я хотела сказать ровно то, что сказала. Впрочем, твое замечание не лишено оснований. В этом еще один парадокс Лестницы. Кстати, если уж мы взялись говорить на ней, тебе следует уяснить: речь идет именно что о Лестнице. С большой буквы. Иными словами, это отнюдь не обычный ряд ступеней.

— Догадываюсь… Так в чем же парадокс?

— В том, что поначалу действительно создается впечатление: ступени ведут наверх. На самом же деле все с точностью до наоборот.

— Ничего не понимаю.

— Неудивительно. Совершая многое в своей жизни, ты полагал, что движешься вверх, к сияющим — как говорят — вершинам. Не правда ли?

— Так и было.