Доля-не-доля (СИ)

   Пастушья тропа, а потом и дорога сами убегали из-под ног. Даже не заметил, как выросли впереди заборы подворий. Улица словно в клубок свернулась, и вот он уже у родных ворот.

   - Беда! - сказали раскрытые окна и двери избы.

   - Беда! - дёрнулось сердце.

   Обихоженное, хозяйской заботой обласканное подворье точно озерцо иссохшее: спеклось, потрескалось. Из хлева - прожорливое жужжание и дух раздутой на солнце, гниющей утробы. Сруб колодца обвалился. Из дома смрадные тени ползут, но не тают в солнечных лучах, а густеют, сажей всё обволакивают: не трогай, моё!

   Что же натворила ты, Арада ... Где ты сейчас, сестра ...

   - Гурат, всё ли в порядке?

   - Что произошло? Хозяйка-то с детьми живы?

   Столпились возле юноши соседи, а он и не заметил.

   - Всеобщего дома нет. Ни в полях, ни на реке. К шахтам искать бегали - тоже нет.

   - Мне ночью чудилось, будто земля ходуном ходит ...

   - Сквозь сон вой какой-то слышался.

   - А я заснул, как провалился: вот только что сидел и сбрую чинил. Глаза открыл - на полу лежу.

   Юноша почувствовал, что к гудению участливых голосов примешался звук со стороны - едва слышный, но тяжёлый. Как из-под земли. Такой он услышал, когда в шахте работал. Тогда чуть было не погубил себя и людей. Не Сердцевина мира, согретая телами предков, а жадная утроба звала, тянула. И вот уже шагнули люди к воротам, а чёрные тени, ринувшиеся из окон и двери Арадиного дома, смачно облизнули ноги тех, что оказались впереди. С удивлённым криком упали кузнец и две женщины. Через миг их тела потеряли плотность, словно в дым превратились, и исчезли.

   - Стойте! - Гурат раскинул руки, пытаясь удержать толпу.

   Но мужчины, женщины и подростки с застывшими, как у покойников, лицами ломились в ворота. Языки мрака, нетерпеливо подрагивая, тянулись к ним. Внезапно навалилось усталое безразличие, и Гурат шагнул было следом.

   - Дядюшка ... Не двигайся ... - донеслось откуда-то, точно через меховую шапку.

   - Велек? - подумал юноша. - Жив, проказник. Слава всемогущим Предкам. Сейчас ... Сейчас я посмотрю, что там, в доме ... Это важно. Посмотрю и вернусь обнять тебя, Велек ...

   - Нет!

   Гурат уже не услышал. Шагнул во тьму.

   Улица словно невидимым пламенем занялась: колыхнулся воздух, задрожали и покривились дома.

   Ветер понёс в небеса волну жара, в которой исчезла стая птиц.

   Возле страшного зева, глотающего людей, появились серый тени. Впереди чернел плащ Верховного колдуна.

   Он вытянул руку со странным посохом и медленно, словно против сильнейшего ветра, пошёл навстречу алчной пасти.

   Она изрыгнула большое сажевое облако и захлопнулась.

   Перед колдунами снова возник обычный батрацкий дом. У опалённых стен приходили в себя те, кто не успел кануть в пучину.

   - Гурат! - истошно закричала женщина.

   - Дядюшка! - мальчик в длинной рубашке бросился к юноше, лежащему без сознания.

   Затормошил, прижал к лицу покрытую копотью руку.

   Гурат открыл глаза. Племянник отшатнулся: вместо яркой синевы - два чёрных болотца.

   - Братик, - заплакала Арада. - Что с тобой случилось? Всё я виновата ...

   Опустилась на колени и завыла.

   Родик истуканом застыл и даже моргать перестал.

   Люди недоумённо затоптались на разрушенном подворье. У каждого в глазах словно часть чёрной бездны осталась - тусклая, бессмысленная и опасная. Того и гляди, друг на друга бросятся.

   Велек запрокинул к небу голову и руки в стороны развёл, точно всё разноцветье и красоту жизни собирая.

   - Жаль ... Очень жаль, что Верховный Дилад не увидел, к чему приведёт сила, розданная по кусочку всем батракам, - раздался над мальчиком голос, глухой и гулкий одновременно, словно эхо в горах. - И хорошо, что не увидит, как я уничтожу того, кем он собирался укрепить нашу веру.

   Верховный направил посох на мальчика.

   Велек ничего не различал из-за радужных кругов перед глазами. Но чувствовал дар солнца - умение творить жизнь из темноты и холода.

   Обнял Гурата и словно растопил мрак. Дядюшка снова посмотрел в мир синими глазами. Как у всего их рода.

   Велек радостно засмеялся и случайно заметил жест Верховного.

   Никто не понял, что произошло. Точно молния сверкнула. Расплавился посох и растёкся лужей с красноватыми искрами на поверхности. А в ней мигом обуглилась кисть Верховного, наполнила двор жутким чадом палёной плоти.

   - Я не хотел ... - прошептал Велек. - Я не хотел ...

   Все городские колдуны были приучены побеждать боль, а увечья лишь умножали их силу. Ни звука не донеслось из-под капюшона. Но отступил Верховный. И через миг колдуны исчезли.

   - Велек ... - прошептал непослушными губами Гурат. - А Байру с тобой?..

   - В Городе он, дядюшка. Но я вернусь туда и заберу его.

   - Я с тобой ... - юноша поднялся и покачнулся.

   - Не нужно. Сам справлюсь. Лучше мамоньку к Горе уведи. Всех с собой зови.

   - К Горе?.. Понимаю. Сам на пастбищах и во льдах ни разу колдунов не заметил. Может, возьмёшь с собой?

   - С ним пойду я! - наконец-то оправился от изумлённого оцепенения Родик. Подбежал к матери, которая добралась до колодца и обессилено оперлась на сруб. - Мамонька, ты с Гуратом. А я - в Город.

   - Где ... ты ... был ... - еле выговорила женщина и подняла было руку - отвесить сыну подзатыльник.