Долина кукол

– Так получается, что и ты не идешь на прием, да?

– Мне завтра утром надо быть на работе, Хелен.

– Не морочь мне голову! Если я говорю, что ты мне нужна здесь, так оно и будет! Это самое малое, что Генри может для меня сделать. Раз он сам уже уехал, ты должна остаться. – Повернувшись к окружавшим их посетителям, она крикнула: – Эй, ребята, прием состоится в «Уорвике», а сейчас выметайтесь! Мне надо переодеться.

Все заговорили, прощаясь c ней и уже на ходу повторяя свои поздравления. Когда они остались одни, Хелен повернулась и сказала Лайону:

– Ты давай подожди в коридоре, а Энн посидит здесь, пока я переодеваюсь.

Лайон опять бросил взгляд на часы и сказал, обращаясь к Энн:

– Энн, нам, пожалуй, пора уходить, если хотим успеть на последний приличный поезд.

– Ах так, ясненько! Генри даже тебя не удосужился оставить мне в качестве замены. Ты, может, еще скажешь, что он пришлет мне вместо себя этого филина, Джорджа Беллоуза? Ну, я Генри устрою концерт! Дай только срок! Черт меня совсем побери, так c кем же я пойду на прием?

– А почему Генри не остался? – спросила Энн.

– Потому что я сказала ему, что ко мне приезжает Джино, – уже не говорила, а рычала Хелен. – Так, давай выкладывай, да поподробнее. Какого дьявола они не приехали? Что c ними такое стряслось?

Лайон снова посмотрел на часы, прощаясь, улыбнулся Хелен и, сказав Энн, что идет за такси, вышел из гримерной.

– Это надо же! Меня все сегодня бросают, как сговорились! – выдохнула Хелен.

Она села у зеркала и стала припудривать уже накрашенное лицо.

– Хелен, спектакль был сегодня просто великолепен, – начала разговор Энн. – Мне очень жаль, что я должна сейчас уходить, но Лайон хочет успеть на этот поезд…

– Да ради бога! Пусть убирается. Тебе-то что до него?

Энн лихорадочно пыталась найти подходящее объяснение.

– Мне не заказали номер.

– И всего-то? В моем две кровати. Можешь переночевать у меня.

– Но я приехала c Лайоном. – Тоскующим взглядом Энн смотрела в сторону двери.

От удивления глаза Хелен широко раскрылись.

– Ага, теперь до меня наконец дошло. Ты по-прежнему играешь c ним в любовь? Господи, спаси и помилуй! Ты ничуть не лучше других. Ты, единственная порядочная девушка, девушка из лучшего общества, ты, кого я так полюбила, моя настоящая подружка, в такую минуту бросаешь меня. Ну давай иди. Черт! Такова моя жизнь! Я доверяю людям, отдаю им всю себя, а они… – По лицу Хелен градом покатились слезы. – Я так тебе верила, Энн, тебе одной. Но ты оказалась такой же, как все остальные. Когда ты мне так нужна, ты даешь мне пинка под зад и сматываешься. И что остается мне делать? В день премьеры сижу одна, без мужика, а единственная подруга собирается улизнуть…

– Хелен, ты ошибаешься, я действительно считаю тебя своей подругой. Может, есть более поздний поезд. Разреши мне поговорить c Лайоном…

– Поездов больше нет. Потом идет только товарняк. – Хелен начала смывать потекшую тушь. – Иди-иди, я тебя не держу. Дура я была, считая, что ты не такая, как все.

– Подожди… Я сейчас поговорю c Лайоном. – Сказав это, Энн выбежала из гримерной.

На улице у такси ее поджидал Лайон. Она бросилась к нему и стала его уговаривать:

– Лайон, Хелен нельзя оставлять одну. Она так обижена и расстроена.

Он недоумевающе посмотрел на нее:

– Энн, пойми ты. Ничто не может обидеть или расстроить Хелен.

– Ты ее не понимаешь. Она сейчас сидит и плачет. Она чувствует себя такой одинокой. И это в день премьеры!

– Слезы Хелен исчезают c такой же быстротой, как и появляются. Повторяю, Энн: такие люди, как она, сами создают свое собственное одиночество.

– Но мы не можем так c ней обойтись!

– Мы ничем ей не обязаны. Она имеет право только на нашу помощь в деловых вопросах. Таких, например, как избиение Терри Кинг. Она это прекрасно понимает и именно такой помощи ждет от нас. Но в моем контракте не сказано, что я обязан сопровождать ее на премьеры.

– Но, Лайон, она моя подруга.

– Так ты предпочитаешь остаться?

– Мне кажется, что нам следует…

Уже не слушая ее, он улыбнулся, весело бросил: «Ладно, до свидания, подружка!» – и прыгнул в такси. Энн не верила своим глазам, но машина уже скрылась из виду. Она не понимала, должна ли она рассердиться или расстроиться. Она что, предала Лайона или, может, это он ее предал? Но одно она знала твердо. Если бы она уехала c Лайоном, это было бы предательством по отношению к Хелен. А она уже и так, Бог тому свидетель, предала одного человека – Аллена. Энн почувствовала, что вот-вот расплачется. Ей казалось, что окружающий ее мир рушится. Она всем причинила боль, и в первую очередь себе самой.

Прием, устроенный в «Уорвике», оказался точной копией приема в Нью-Хейвене, только на этот раз на нем в качестве полноправной участницы шоу присутствовала Нили. Была масса гостей из Нью-Йорка и множество репортеров. На протяжении всего приема Хелен, несмотря на то что она много пила, умудрилась удержаться в привычной для нее роли добродушной, веселой и общительной звезды Бродвея.