Долина папоротников

Аддингтон спал – Альвина напоила его снотворным – а Лиззи лежала без сна, прислушивалась к его мерному дыханию в темноте, вглядывалась в черты такого чужого... знакомого лица.

И вспоминала свой первый поцелуй...

Раз за разом. Снова и снова!

«Идите сюда, я хочу вам что-то сказать".

И вдруг эти радуги... этот фонтан сокрушительных эмоций... это теплое чувство, разлившееся под кожей.

И чем оно было, объяснить было едва ли возможно...

Только не счастьем.

Принятием...

И уж тем более не любовью.

Чем-то совершенно другим, о чем она подумает позже.

А сейчас...

Элизабет выпростала руку из-под одеяла и коснулась мужских волос. Ей так давно хотелось этого сделать (нелепая, пустая фантазия), что теперь, воспользовавшись моментам, она не смогла отказать себе в удовольствии исполнить ее. Волосы были мягкими, совсем не такими, как она себе представляла, чуть вьющимися на концах, как у тех ангелочков в церковных брошюрах, и темными-темными. Словно ночь за окном над долиною папоротников...

Припомнился разговор со старухой.

 – У девочки те же раны, что у хозяина, – сказала она. – Я штопала и те, и другие, так что можете мне поверить, хозяйка. Его подрал тот же зверь, что и малышку!

 – Я и сама вижу схожесть, – откликнулась Лиззи. – И это меня пугает... Что, если Джейн права: и это работа чудовища. Оборотня!

 – Коли вы верите в них... – зыркнула старуха.

 – А ты разве не веришь?

Альвина крепко задумалась, глядя куда-то поверх собеседницы.

 – Я так долго жила на этом свете, – сказала она наконец, – что, верно, и вовсе выжила из ума! – И, выдав эту странную фразу, отправилась прочь по своим делам.

… В этот момент Аддингтон заметался на постели, дернулся, застонал, произнес что-то невразумительное, и все это во сне, не просыпаясь. Элизабет придвинулась ближе, коснулась его плеча...

 – Все хорошо, – прошептала едва слышно. – Вы... ты... в безопасности!

Мужчина затих на мгновение, однако лишь для того, чтобы дернуться снова, снова произнести:

 – Вы здесь... море совсем неспокойно... Элиза...

 – Я здесь. – Она чуть надавила на его плечи. – Я здесь... рядом с тобой.

И Аддингтон зарычал... Настолько страшно, что Лиззи вскочила с кровати и едва не расшиблась о туалетный столик. Что-то с грохотом полетело на пол...

Одновременно с этим распахнулась дверь комнаты, и на пороге появилась фигура в белом. Элизабет вскрикнула было, только услышала знакомый голос и лишь потому не переполошила весь замок.

 – Это всего лишь я, госпожа. – На пороге стояла Джейн с кружкой в руках. – Альвина сказала, хозяину это не помешает... Настой из бузины и ромашки. От болей... – добавила она совсем тихо, верно, только теперь рассмотрев устремленный на себя взгляд. Тяжелый, полный скрытого подозрения...

 – Ты словно за дверью стояла, – сказала Элиза. – Ты напугала меня!

 – Простите, я этого не хотела. Можно мне запалить свечу?

Лиззи ощутила решимость выставить горничную за дверь, сказать, что сама позаботится о муже и почти открыла для этого рот, когда он снова заметался на постели, издал еще одно страшное рычание, и ее решимость откатилась назад, подобно прибою.

 – Запали, – сказала она, а сама поглядела на мужа, сопоставляя рык и битье посуды несколько ночей назад. Не он ли тогда кричал? Не его ли вину взяла на себя Альвина?

И почему?

Комната озарилась подрагивающим светом свечи.

Джейн сказала:

 – Хозяина нужно разбудить...

И Лиззи с решительным видом коснулась его плеча:

 – Мис... Джеймс, – исправилась она. Хотелось доказать дерзкой служанке, что муж для нее не чужой человек. Не «мистер Аддингтон», как для нее самой. – Джеймс, просыпайтесь!

Тот выкрикнул:

 – Открыть порты! Выдвинуть стволы. Румб на правый борт, будь оно все неладно! – и, взмахнув правой рукой, ухватил Элизу за руку. Так крепко, что она вскрикнула и попыталась высвободиться...

Напрасно.

Подоспевшая Джейн, так, словно делала это множество раз, склонилась над ухом Аддингтона и прошептала:

 – Восьмые склянки, хозяин, пора просыпаться.

И он, ослабив хватку, открыл вдруг глаза.

 – Элиза, – прошептал обеспокоенным голосом. Выпустил ее руку: – Что происходит?

Лиззи не знала, что на это ответить, потерла травмированную руку, и Аддингтон это заметил.

 – Вам следует выпить настой, – вмешалась служанка. – Альвина настаивала на этом. Как... как ваше самочувствие? – осведомилась с опаской, в очередной раз покосившись на хозяйку.

 – Терпимо.

Мужчина не глядел ни на одну из них: залпом осушил горький настой и снова повалился на подушки. Укладываясь рядом после ухода служанки, Элизабет видела лишь его отвернутую спину и не услышали ни единого слова. Казалось, он был сердит на нее... Что она сделала не так? И не ей ли следовало бояться…

И только Аддингтон знал, что сердился он разве что на себя самого.

Впервые Элизабет проснулась не одна – и ощущение было престранным – Аддингтон лежал рядом, к тому же не спал. Казалось, караулил этот момент...

 – Доброе утро, Элиза.

 – Доброе, – отозвалась она, смутившись под его взглядом.