Долина забвения

— Вайолет, я обязана рассказать тебе о посланиях, что курсируют между Шанхаем и Сан-Франциско. Кто-то отправил твоей матери письмо от имени американского консульства. В нем говорится, что ты погибла в результате несчастного случая — перебегала через дорогу или что-то вроде этого. Они приложили к письму свидетельство о смерти со всеми необходимыми печатями. На нем стоит твое настоящее имя. Не то, которое тебе собирался дать Фэруэтер. Твоя мать послала Золотой Голубке телеграмму с вопросом, правда ли это. И Золотой Голубке пришлось принимать решение: рассказать твоей матери, что свидетельство о смерти — фальшивка, или обезопасить своих красавиц, тебя и себя саму от пыток, увечий и ужасной смерти. Как видишь, выбора у нее не было.

Волшебная Горлянка вытащила из рукава письмо, и я прочитала его на одном дыхании. Письмо было от матери. В письме она бессвязно описывала свои чувства, которые испытала, получив сообщение о смерти дочери, и свое мучение в ожидании ответа от Золотой Голубки.

@

Меня изводит мысль о том, что Вайолет перед смертью могла считать, что я намеренно оставила ее в Шанхае. Подумать только, что последние ее мысли были настолько безрадостными!

@

Я медленно закипала. Она предпочла думать, что я уже на борту, потому что страстно желала уехать в свою новую жизнь с Тедди и Лу Шином. Я попросила Волшебную Горлянку принести мне бумагу, чтобы я отправила письмо матери. Я скажу ей, что меня не обманула ее ложь и фальшивое горе. Волшебная Горлянка объяснила, что ни одно мое письмо никогда не покинет Шанхай. И телеграмму отправить тоже нельзя — бандиты позаботятся об этом. Вот почему в письме Золотой Голубки, которое она отослала матери, была ложь — она писала его под их диктовку.

@@

Я стала совсем другой девочкой — сиротой без матери. Не американкой, не китаянкой, не Вайолет, не Виви, не Зизи. Я жила в незримом месте, сотканном из моего слабого дыхания. Никто его не видел, поэтому не мог вытащить меня из него.

Как долго моя мать прождала меня на корме судна? Было ли на палубе холодно? Скучала ли она по меховой накидке, которую оставила в моем саквояже? Ждала ли она до тех пор, пока ее не охватил озноб и не заставил спрятаться в каюте? Как долго она выбирала платье для первого ужина на корабле? Было ли это ее платье из тонкого сатина и кружев? Как долго она прождала в каюте, пока поняла, что никто не постучит в ее дверь? Как долго она пролежала без сна, вглядываясь в темноту? Видела ли она в ней мое лицо? Преследовали ли ее ужасные видения? Ждала ли она на палубе до самого рассвета или лежала в постели до вечера? Сколько дней она провела в отчаянии, осознавая, что каждая волна еще больше отдаляет ее от меня? Как долго корабль шел до Сан-Франциско, ее родного дома? Сколько длится самое быстрое плавание? А самое долгое? Сколько ей пришлось ждать, прежде чем она снова заключила Тедди в объятия? Снилась ли я ей ночами, которые она провела в своей спальне с ярко-желтыми стенами? Стоит ли ее кровать по-прежнему возле окна, за которым растет ветвистый дуб? Сколько птиц она сосчитала, зная, что вместо нее их могла считать я?

Как долго корабль будет вновь добираться до Шанхая? Сколько займет самый короткий маршрут и самый длинный?

Как медленно будут течь эти дни, пока я узнаю, какой именно маршрут она выбрала? Сколько времени пройдет, пока самые медленные суда вернутся в гавань и снова уплывут прочь?

@@

На следующий день я переехала в будуар Волшебной Горлянки. Я едва сдерживала слезы, пока она паковала свои пожитки. Она взяла платье матери и картины и спросила, может ли она забрать их себе. Я кивнула. А потом она ушла. Единственное, что у меня осталось от прошлого, — это Карлотта.

Через час Волшебная Горлянка вихрем ворвалась в мою комнату.

— Все-таки я остаюсь! — объявила она. — Спасибо черным пальцам Старой Дрофы!

Оказалось, что свой хитрый план она обдумывала два дня, и теперь, когда все удалось, она с гордостью его изложила. Прямо перед уходом она зашла в гостиную к Матушке Ма, чтобы утрясти все денежные вопросы. Когда матушка взялась за счеты, Волшебная Горлянка подняла тревогу.

— «Ай-ай! Ваши пальцы! — воскликнула я. — Вижу, что им стало хуже. Это ужасно! Вы не заслуживаете таких проблем со здоровьем». Старая Дрофа подняла руку и заверила, что такой цвет у пальцев из-за печеночных пилюль, которыми она лечится. Я сказала, что очень рада это слышать, потому что думала, что причина в другом, и хотела посоветовать ей попробовать лечение с помощью ртути. Конечно же, она знала, как и все мы, что ртуть используют при лечении сифилиса, так что она ответила: «У меня никогда не было сифилиса. И я бы не хотела, чтобы ты распускала слухи о том, что я им болею».

«Успокойтесь, — сказала я ей. — Я выпалила это от неожиданности и только потому, что на днях услышала о Хурме. Когда-то она работала на “Дом спокойствия”. Еще до того, как сюда пришла я, около двадцати лет назад, но вы уже здесь были. Один из клиентов заразил ее сифилисом, и хотя она избавилась от язв, они со временем вернулись, а пальцы у нее почернели. Прямо как у вас».