Долина золотоискателей

– Еще предстоит решить, куда нам деть этого неугомонного коня. – Я скептически наблюдаю за их сюсюканьями из-под отросшей челки. Удивительно, но я уже даже почти не ревную. – Никто и никогда не угрожал нам расправой.

– Вам и сейчас никто не угрожал. Это все – лишь мои предположения. – Грегори наконец отрывает взгляд от Рея и снисходит до меня. Спасибо! – Франческо. Я знаю отца, вот только без понятия, что ему надо. Надеюсь, твоя семья не решит выгнать меня на улицу. И да, Франческо, я согласен на сеновал. Так уж и быть. Все лучше телеги.

Я толкаю его в плечо за глупые шуточки.

– Предлагаю поступить умнее. Спрятать тебя и Рея в лесу и переждать. Ранчо без вас протянет пару недель, а вот ты без него и дня не проживешь.

– Меня поражает и пугает, насколько хорошо ты иногда понимаешь мир вокруг. – Я говорю шепотом, скорее ветру, чем Грегори, и все же он слышит.

– Ты так говоришь, будто для кого-то это секрет. – Он вновь прикрывает глаза и качает головой. Неужели я настолько банален? Инфантилен? Что он пытается этим показать? – Франческо… Ты хоть представляешь, сколько раз я звал тебя, а ты молча глядел вдаль? Кто с кем гуляет, не пойму? Я с тобой или ты с ранчо? – Волосы спадают ему на лоб. – Каплей твоей любви к ранчо можно напоить весь мир.

– Грегори…

– Земля твоя… долина впитала каждую каплю. Остальным досталось лишь одно чувство – жажда.

Я опять поражен этой искренней печалью, но на бурю чувств времени нет.

– Грегори, мы можем сосредоточиться на более насущном? Мы должны поговорить с братьями и Патрицией. Потом – с отцом и придумать план действий. Я не собираюсь бездумно начинать вражду из-за поджога. За Джейдена я бы пару раз проехался кулаками по лицам твоих несносных братьев, однако бог с ними. Мы еще выгоним их с позором!

Наверное, я сейчас выгляжу злым, как сам дьявол.

– Я, между прочим, говорил скорее с полем, что украло все твое внимание, нежели с тобой, Франческо. – Грегори улыбается мягко, хотя и слегка вымученно. Его настрой явно стал лучше. – Главное, ты меня не прогоняешь. А остальное не важно. Я, как клен, могу просто молчать и не привлекать внимание.

– Не можешь! – Я показываю ему язык и смеюсь. – Ты привлекаешь внимание всем, начиная от внешнего вида, заканчивая последним словом в каждой фразе. Грегори, ты странный, и в этом твое величие.

– Мне нечего на это сказать, Франческо! – Его пораженное лицо я запомню надолго.

– Вовремя я заставил тебя заткнуться. – Я усмехаюсь.

Родной дом встречает нас какой-то зловещей темнотой. Обычно Патриция раздвигает все занавески, впуская солнце, или зажигает лампу. Еще и тишина… Встревоженный, я жестом останавливаю Грегори. Я прекрасно знаю и свой дом, и прислугу, и сестру. Что-то не так. Светлые глаза Грегори с удивлением глядят на меня. Я прижимаю палец к губам.

– За мной. – Я кивком показываю направление и молюсь, чтобы этот храбрец не решил идти впереди. Благо хоть сегодня он стал благоразумным молодым человеком или же еще не отошел от потасовки с братьями.

Зайдя в столовую, я тревожусь еще больше. Никого, кроме Патриции, тут нет. Она сидит, как всегда прекрасная: пышное золотистое платье, колье на шее, слегка накрашенное лицо и какая-то магия вместо обычной прически. Моя сестра превратилась из маленькой принцессы в настоящую королеву. Но то, что она сидит в полной темноте за обеденным столом, без еды, одна, меня пугает. В полумраке я еще и вижу дорожки слез у Патриции на щеках. Она заламывает себе руки и пытается скрыть рвущиеся рыдания. Нет, Патриция любит поплакать, – но скорее добиваясь своего от нас, чем из-за настоящего горя. Она почти не плакала, даже когда умерла мать. Я в те дни обливался слезами, а вот женщины в роду Дюран все славились несгибаемостью. Что же произошло? Обернувшись, я рукой мягко упираюсь в грудь Грегори – призываю отойти на полшага и помолчать, пока мы с сестрой объяснимся.

– Патриция, дорогая моя. – Я натягиваю улыбку. – Ты чего сидишь в темноте?..

– Я все разрушила. Это я во всем виновата, – шепчет она, не поворачиваясь ко мне и горбясь еще сильнее. – Франческо, прости меня. Прости. Я глупая, жалкая, и не видать мне счастья! – И вот она вновь рыдает, но уже в голос. Мое сердце сжимается. – Прости меня!

– Дорогая моя, да за что ты каешься! – Я подбегаю и сажусь рядом. Сжимаю плечо, но она отчего-то шарахается в сторону. В груди колет все болезненнее. – Патриция, – я заставляю себя дышать ровнее, – давай по делу. Что случилось? Мы обязательно решим это вместе!

Краем глаза я замечаю, как Грегори аккуратно обходит стол и занимает наблюдательную позицию где-то в комнате. Он уже почти не хромает. Чего он хотел? Супа? Подождет.

– Ранчо подожгли из-за меня! – восклицает сестра, все так же смотря на стол перед сбой. – Риды, проклятые Риды подговорили пьянчуг поджечь наше поле и сломать загон с овцами! Ненавижу их!

Она все сыплет проклятиями, а я спиной чувствую, как напрягся Грегори. Он ведь и без того стыдится семьи. Почему Патриция ничего не говорит в сторону Грегори?

– Прости меня, – сдавленно повторяет она.