Долина золотоискателей

– Как я иногда завидую облаку. – Он поднимает голову в небо. Оно накрывает нас тенью, спасая от беспощадного солнца. – Никто не тыкает в него из-за того, что оно рыжее, белое или черное, никто не может направлять облако и выбирать ему лучший путь или жизнь. Облако не может потерять единственного близкого человека. Ему не нужно держать слово перед Богом и совестью. Это облако. Суть облака в том, чтобы просто быть. У него нет неверных поступков.

Молчу и подплываю ближе, боясь упустить хоть слово.

– Прости, – шепчет Грегори. – Я опять где-то там…

– Все хорошо, все будет хорошо. – Сам не верю, а говорю. – Чему быть, того не миновать. Ты совершенно прав, Грегори. Вчера я не мог уснуть и все думал о рабах, о свободе. Что причинял и причиняю боль людям, а сам даже не переживал об этом! Ужас… Это настоящий ад. Он не там, в Библии. – Я оглянулся вокруг. – Он тут. В наших головах и сердцах. Так что… давай не будем сейчас ни о чем жалеть. У нас еще есть время. Рей справится.

– А я ни капли и не сомневаюсь. – Он выдыхает. Я вижу это ясно и четко. – Меня злит тот факт, что отец и братья ведут себя, будто победили.

– Не удивлюсь, если в скачках победит какая-нибудь дряхлая кляча двадцатилетнего возраста. – Я смеюсь, но Грегори серьезен. Раздражает. – Прекрати. Ты сам сказал, что веришь в Рея. Продолжай верить. У нас и так дела были не очень. Проигрыш в скачках означал бы голодную зиму и, возможно, продажу лошадей.

– Не знаю, как можно продать Алтея. – Грегори улыбается, и я вижу, как Алтей, услышав свое имя, поднимает голову и идет к кромке озера.

Я, на правах его владельца, машу кулаком, угрожая пустить на мясо, если он подумает залезть в озеро. Рей внимательно наблюдает.

– Чего ты ругаешься? – бурчит Грегори.

– А кто, по-твоему, будет потом их вычесывать? Ты, что ли? – Я даю Грегори щелбан. – Не разводил лошадей – не лезь.

– Ой, у-умник, – многозначительно и весомо отвечает он. – Алтей просто любит купаться. Да и понравился я ему.

– Да заметил я!

– Франческо?

– Да не буду я больше бить тебя! – Вместе с этими словами я вновь даю ему щелбан.

– Будь осторожен, пожалуйста. Смотри в оба. Победа не просто так дается, даже если ты будешь верхом на самом дьяволе, хорошо? – Несмотря на вид побитой и мокрой собаки, он говорит серьезно.

Я закатываю глаза. Облако больше не спасает нас от солнца, гладь воды ярко блестит. Иногда мы меняемся с Грегори местами, переживая за весь мир и забывая о самих себе. Мне хочется пошутить, кинуть шпильку, приуменьшить его волнение за меня и Рея, но я решаю, что щелбанов достаточно.

Я выдыхаю и киваю.

– Хорошо, Грегори. Я буду внимателен.

Глава 13

– Готов?

Кажется, Грегори задал мне этот вопрос уже раз сто за последние пять минут. Я притворялся спящим до тех пор, пока он не стал толкать меня в бок и повторять одно и то же без остановки. Он притих, лишь когда я фыркнул и отвернулся, давая понять, что не намерен отвечать.

Ему удалось испортить поистине замечательный момент: мы вчетвером лежим под раскидистым кленом, укрывающим нас от солнцепека, ветер время от времени обдувает наши влажные после очередного заплыва тела, животы набиты едой, и словно нет никаких проблем. Не мне, Франческо Дюрану, надо вставать и запрягать лошадей, чтобы отвести их в стойла перед скачками.

Эти дни были похожи друг на друга, как Джейден и Хантер, а пролетели быстрее пули. Кажется, Рей только-только восстановился после вынужденного забега: никогда не видел его таким вялым. Он то и дело пасся где-то неподалеку и лежал, хотя обычно нет-нет, да подойдет, чтобы обслюнявить мои волосы или шею. Надеюсь, он не заболел. Иначе его лямку придется тянуть Алтею: он как раз пребывает в полном здравии и не отлипает от своего нового хозяина. Не знаю, чем подкупил этого малыша Грегори, но их сладкая парочка начинает меня раздражать.

– Франческо, ты живой?

– А это имеет значение? Ты же меня и на том свете замучаешь!

Я резко сажусь, заставляя кленовые листья и травинки, застрявшие в волосах, взлететь вихрем. Грегори все так же лежит – без рубашки, закинув руки за голову, со своим ненавистным колосом в зубах. Он улыбался. О, эта его особая способность бесить меня: и улыбкой, и кислой миной, любой эмоцией, за которой прячутся издевка, страдание или рой мыслей. И дураку понятно, он дергает меня от нечего делать. После его похода в город мы договорились, во избежание неприятностей, больше не высовываться из убежища. Кто же знал, что я попаду в плен из глупых вопросов вперемешку с теми, на которые сам Бог не знает ответы? Зато я чувствовал необычайное единение с природой все это время. Лишь легкий ветер напоминал, что мы не застряли в новомодных фотографиях и мир вокруг реальный, меняется и дышит. Затишье. Вот идеальное слово для описания этих дней.