Должница

По голосу… Нет, по агрессивному рыку слышу, что Белов не шутит. Он действительно это сделает. Он вообще не умеет шутить.

– Лена!

Зажмуриваюсь, кода раздаётся грохот, словно Белов вколачивает кулак в дверь. Кровь разгоняется, переливаясь по венам с бешеной скоростью. Кидает в жар, руки дрожат.

Поворачиваю замок…

А дальше все происходит почти молниеносно: дверь рывком открывается, меня хватают за полы халата и грубо вытаскивают в комнату, кидая на кровать. Вскрикиваю, когда приземляюсь на спину, и тут же начинаю отползать назад, вжимаясь в мягкую спинку.

Белов молчит, сжимая челюсть. Заведённый, в ярости, слишком возбужден, чтобы пощадить. Глаза почти чёрные, нечитаемые. Глотаю воздух, вжимаясь в спинку кровати, и не могу оторвать от Родиона взгляд. Его хищная агрессия завораживает. Он останавливается возле кровати, осматривая меня, задерживаясь на вздымающейся груди. А потом также молча начинает раздеваться. Слежу, как он расстегивает рубашку, снимает ее, откидывая в кресло. Сглатываю, когда его сильные ладони расстегивают ремень, затем ширинку…

Мне бы отвернуться, но я пристально смотрю, как Родион снимает брюки, отправляя их к рубашке. Следом за брюками он спокойно снимает боксеры. Невольно кидаю взгляд на его достоинство. Сглатываю. Белов уже возбуждён. И это его возбуждение угрожает мне муками. Он большой.

– Что я обещал тебе за твой язык? – он настолько холоден, что я покрываюсь мурашками. – Снимай халат и иди сюда, – указывает на край кровати. Качаю головой, туже затягивая пояс. Обстановка накаляется, что-то очень тяжёлое повисает между нами. От Родиона исходит очень темная аура. Он на грани. Тут два варианта: либо я прогибаюсь, либо он сам меня ломает. Этот паук не умеет уступать. – Ты это сделаешь, – зло ухмыляется.

Вновь качаю головой.

– Нет. Я не делаю минет. Извини, – нервно усмехаюсь. Белов забирается на кровать, нависая надо мной, кидает мне предупреждающий взгляд. Грубо убирает мои руки, дергает пояс халата, раскрывая его. Плотоядно рассматривает мою грудь.

Пытаюсь вывернуться и сбежать, но Родион вжимает меня в кровать.

– Даже не пытайся! – рычит. Хватает за талию и резко разворачивает меня спиной. Тянет за бедра, вынуждая прогнуться и поднять попу, надавливает на спину, вжимая лицом в подушки.

– Нет! – выкрикиваю, уже, скорее, на адреналине. Но не сопротивляюсь. Секс неизбежен. Белову нужно выплеснуть накопившиеся агрессию и ярость. Я знатно его раздраконила. Ну и я сама слукавлю, если скажу, что меня насилуют. Мое тело в предвкушении. Да, мне страшно, у меня давно не было мужчины, а такого жесткого вообще никогда. Это все равно что дразнить хищника. Понимаешь, что опасно, но на азарте не можешь остановиться.

Дергает, грубо стягивая с меня халат. Поддаюсь, помогая снять. Остаюсь абсолютно голой. В самой уязвимой позе.

– Что ты творишь со мной, дрянь такая?! – хищник хрипит, хватая меня за бедра, упираясь твёрдым, горячим членом в лоно.

А я не знаю, что творю. Хороший, мать его, вопрос! Но ответов нет. Никогда не думала, что мне будут не нужны предварительные ласки. Наша прелюдия началась еще утром. Меня заводит его агрессия. Мне дико нравится чувствовать его силу и жёсткость, я задыхаюсь от предвкушения. Я влажная, словно голодная мартовская кошка. Меня буквально подбрасывает от касания его пальцев к лону. Низ живота сводит оттого, как он проводит пальцами по складкам.

– Так и знал, что тебя все это заводит. Сучка! – рычит. Заменяет пальцы членом. Кажется, до крови закусываю губы, когда Родион, вдавливается в меня. Толчок. Это больно, это слишком нещадяще, это очень глубоко и много. Для меня много. Он слишком большой, или я слишком маленькая. Вскрикиваю, закусывая подушку. Но Белову все равно, он не позволяет мне привыкнуть, прийти в себя от шока, он начинает двигаться.

– А-а-а-а! – издаю жалобный стон, пытаюсь подняться, но меня снова грубо, по-звериному вжимают в подушки.

– Терпи, Лиса! Разве ты не этого хотела?

Не могу ничего сказать, я только скулю, стискивая простыни. Потому что он выходит и опять вбивается в меня на всю длину, снова и снова вжимая пальцы в мои бедра. В какой-то момент жжение от растяжения и грубые сильные толчки начинают нести мне ненормальное удовольствие, и я уже сама поддаюсь бедрами им навстречу, продолжая также скулить, но уже от сумасшедшего экстаза.

Почти плачу, поскольку Белов замирает глубоко внутри меня, наклоняется, хватая меня за волосы и наматывая их мне на кулак. Ноги дрожат, голова кружится, в глазах темнеет – мне кажется, я на грани; стоит ему только начать двигаться, и я взорвусь. Я не фригидна, мое тело очень чувствительно, но чтобы так быстро подойти к точке невозврата… Ситуация пугает и одновременно приводит в восторг. Этот мужчина, как наркотик: если он в тебе, то кайф неизбежен, хочешь ты этого или нет.

– Давай, Лиса… – кусает меня в плечо. – Кончи так, – хрипит на ухо, тоже задыхаясь.

– Я не могуууу, – жалобно выстанываю я.