Должница

На удивление в склепе Паука спится сладко. Если мыслить здраво, нет поводов для радости. Ни к чему хорошему наша близость не приведет. Он паук, а я стрекоза. Сожрет он меня. В его паутине я уже увезла. Сколько мне осталось трепыхаться – знает только Белов. Но во мне столько энергии и эйфории с утра, что даже страшно. Живу одним моментом. И в этом моменте мне хорошо в логове Паука.

Поворачиваюсь к Родиону, подпираю рукой голову и рассматриваю спящего хищника. Во сне он расслаблен и, кажется, мягче. Обнаженный, прикрытый простыней. Тело сильное, подтянутое, поросль волос на груди, дышит размеренно. Хочется провести кончиками пальцев по его губам, скулам, груди… Хочется пройтись по мужскому телу губами, сдернуть простынь и забраться сверху, разбудив Паука ласками. Хочется увидеть в его глазах дьявольский блеск, поиграть с ним, подразнить, довести его до такого состояния, чтобы подмял под себя и взял…

О… Господи!

Падаю назад на подушки, закрывая глаза. В кого он меня превратил? Завожусь от собственных фантазий в секунды, стоит только посмотреть на Родиона. Я сумасшедшая. Если до этого Белов только забирал мою энергию, то вчера он мне отдал свою. Спать в одной постели с мужчиной – уже предполагает обмен энергией, когда мужское и женское сплетаются.

Поднимаюсь с кровати, оборачиваюсь простыней, открываю окно, впуская в комнату свежий воздух и солнечный свет. Опираюсь на подоконник и наслаждаюсь утром. Красивый здесь вид. Как можно скрывать его за шторами? Облака такие объемные, пушистые, небо кристально голубое, и солнце яркое, ласковое, питаюсь его лучами, щуря глаза.

Замираю, когда слышу шаги за спиной. Родион подходит сзади, прижимаясь к моей спине. Глубоко вдыхает запах моих волос и сжимает бедра.

– Красиво, – выдыхаю я. Хочу повернуться, но Паук не позволяет. Дергает мою простынь, откидывает ее на пол, оставляя меня обнажённой.

– Прогнись, – надавливает на спину, вынуждая лечь грудью на подоконник, тянет мои бедра на себя. – Вот так очень красиво, – хрипло произносит он. – Наслаждайся видом, Лиса, – поглаживает мою попку, вызывая волны мурашек по коже. – Ноги раздвинь, – его вибрирующий голос возбуждает.

Подчиняюсь. Я все равно уже капитулировала, и мне так сладко в его плене. Чувствую, как головка его члена упирается в лоно, но он не входит. Его пальцы ведут по позвоночнику, так аккуратно и нежно, что мне хочется обернуться и убедиться, что это точно Белов. Мне хочется помурлыкать от удовольствия. И я, как кошка, прогибаюсь еще больше, ведомая неожиданной лаской. Не подозревала, что Родион может быть такой. Он наклоняется ко мне и кусает за плечо, не больно, больше игриво. Его наглые, умелые пальцы проходятся по складочкам. Ласкает, немного проникая внутрь, поглаживает стеночки влагалища, вместе с тем прикусывая мочку моего уха. Он сегодня не Паук, он сегодня ленивый, игривый хищник – тигр.

– Такая горячая, шелковая с утра и уже влажная, – хрипло усмехается мне в ухо. Всхлипываю, когда Белов находит внутри меня какую-то волшебную точку и массирует ее. Бедра дрожат, отзываясь на каждое его движение. Только он умеет так быстро меня заводить. Одновременно водит губами по моей шее, плечам, целует…

– Ах, – тихо постанываю, улетая от этих ласк. А Родион может быть нормальным. Это открытие для меня. Очень неожиданное, но приятное открытие.

– Ты ведьма, Лиса, – хрипло шепчет мне на ухо, вынимает пальцы, скользит ими по клитору. Ловлю себя на том, что неосознанно виляю бедрами, потираясь об его умелые пальцы. – Вроде обыкновенная, но такая манящая. В чем подвох, Лена?

А я не соображаю ничего. Что он там спрашивает? Что он от меня хочет? Я кайфую от его близости.

– Ммм? – цепляюсь за подоконник, чтобы обрести равновесие, ноги подкашиваются.

– Поплыла, – усмехается мне в ухо. Поднимается, лишая меня своих волшебных пальцев. Хнычу, а потом вскрикиваю, потому что Родион меняет пальцы на член. Резко входит в меня одним мощным толчком. Все, вся нежность потеряна. Его грубые пальцы стискивают мои бедра. Родион не медлит ни секунды, ускоряется, трахая меня грубо и глубоко. Именно трахает – по-другому все, что он творит, не назовешь. Но я настолько возбуждена, что принимаю его почти без боли. Меня взрывает от его вторжения настолько, что все плывет перед глазами.

С Родионом мое тело всегда в шоке, в агонии, хочется одновременно вырваться и все прекратить, и кричать, чтобы не останавливался. Содрогаюсь, задыхаясь, захлёбываясь стонами, и взрываюсь, разлетаясь на осколки. Но Белову, как всегда, мало, он подхватывает меня под грудью, поднимая, прижимая к своей груди, не сбиваясь с жесткого темпа. Больно сжимает грудь, продолжая трахать, преодолевая сопротивление сокращающихся мышц.