Дом Безгласия

– Как вы отнесетесь к тому, что мы похитим бабушку с дедушкой и увезем в Атланту? – Все четверо детей издали рев одобрения – даже Логан, который всего лишь копировал Мейсона. – А еще предложим Джеффу и Эвелин присоединиться к нам.

Снова радостные возгласы. Мама просияла от радости; словно только и ждала, пока я оторву задницу от дивана и предложу – бежим отсюда к черту, и пусть все горит огнем! Папа напустил на себя задумчивость, затем поджал губы и медленно кивнул, словно услышал предложение настолько разумное, что не мог поверить, как самому не пришла в голову такая идея. Кажется, мы пришли к консенсусу.

– Отлично. Выезжаем прямо с утра. А теперь – пять баксов тому, кто сможет запихнуть себе в рот еще один кусочек курицы…

3

В тот вечер я решил уложить спать каждого ребенка отдельно. Кто знает, когда еще нам доведется провести ночь в бабушкином доме – возможно, уже никогда, изо всех сил пытался я заглушить внутренний голос, – ведь дом и земля были для меня священной территорией. Мне хотелось, чтобы то же самое чувствовали и четыре драгоценных маленьких человечка, мои потомки. Как же я ненавидел проклятое семейство Гаскинсов, которое приложило все силы, чтобы разрушить нашу мечту! Так пусть у нас будет последняя, чудесная, мирная, прекрасная и незабываемая ночь! Постараемся не замечать копов снаружи и сумасшедшего на свободе.

Я начал с Логана. Родители паковали вещи целый час, как будто собрались грузиться на «Титаник». Я не удивился бы, если бы мама вытащила старый сундук бабушки Финчер. К счастью, она ограничилась чемоданом таких габаритов, что можно было запихнуть человека. Уэсли пошел в душ, Хейзел читала книгу, Мейсон изучал правила игры в монополию – дите всерьез задалось целью найти лазейку и аннулировать великую победу Андреа. Сама она сидела на диване и с подозрением на него поглядывала.

Логан лежал на полу у камина, укрытый несколькими одеялами.

– Как дела, Росомаха? – спросил я. Вентиляторы пока не включали, и мне не пришлось орать во всю глотку.

Он зевнул, походя при этом больше на львенка, чем на росомаху, свернулся клубочком, закрыл глаза и натянул до подбородка любимое одеяло. Два слоя фланели с набивкой, простеганные и украшенные персонажами «Звездных войн» – я бы и сам от такого не отказался. Я похлопал сына по спине.

– Ау, Логан! Ты язык проглотил?

Он ответил звуком, слегка напоминающим «Ха!».

– Я спрашиваю – как дела, приятель?

– Хорошо, папа. Спасибо.

Я рассмеялся, даже не зная почему.

– Ты волнуешься по поводу завтрашнего большого путешествия?

Он распахнул глазенки.

– Да. А мы возьмем с собой «Маунтин Дью»?

– Сколько угодно. Специально для тебя. И прихватим большую пустую бутылку. Будешь в нее писать.

Он хихикнул, как всякий ребенок при упоминании телесных жидкостей.

– А куда я буду какать?

– На тот случай мы, пожалуй, остановимся на обочине. В бутылку трудно попасть. Зато пукать можешь сколько угодно.

– Фу-у, – поморщилась Андреа. – Ты серьезно? Кому из вас четыре года? Логан, какой у тебя папа противный.

Логану реплика понравилась, и он захихикал громче. Я выразил свое негодование тем, что включил на полную мощность ближайший вентилятор. Ласковый ветерок и успокаивающий звук навевали дрему; захотелось улечься рядом с Логаном и провалиться в блаженный сон. Однако на очереди были еще трое.

– Эй, Росомаха! – прошептал я сыну в ухо.

Он извернулся, чтобы посмотреть на меня, и опять прогундосил «Ха!».

– Я люблю тебя.

– Я тебя тоже.

– Сильно?

– Моя любовь так велика – до самого до потолка в розовой спальне с зеленым диваном… а еще она крепче всего на свете.

Священная фраза в нашей семье. Я затрудняюсь описать ее происхождение; такие вещи нужно хранить в душе.

– Я тебя тоже очень люблю, – повторил я и обнял маленького человечка, молясь про себя, чтобы ему никогда не пришлось испытать кошмар, через который прошли его отец и брат. – Спокойной ночи, Росомаха.

– Спокойной ночи, папа.

Следующая по списку – Хейзел.

4

Дочь была ласкова, как всегда. Прочитав вслух страницу из «Матильды» Роальда Даля – одно из последних ее приобретений, – Хейзел наконец отложила книгу в сторону и притулилась ко мне.

– Вентилятор так гудит, что я своих мыслей почти не слышу, – пожаловалась она. – Ты, вероятно, не разобрал ничего из того, что я тебе прочла?

А ведь она не знает, что говорит, как пятидесятилетняя женщина.

– Выключить его?

– Ты с ума сошел? Я лучше выключу себе мозги.

– Моя девочка! – Я обнял ее чуть крепче. Дети знают, чем порадовать папу!

– Папа?

– Да, милая?

– Иногда мне бывает очень плохо, потому что я начинаю забывать маму.

Я поцеловал дочку в затылок. Ее признание причинило боль.

– Все хорошо, Хейзел. Уверяю тебя. У нас есть фото и видео, и мы ее не забудем. Она незримо присутствует с нами. И этого достаточно, чтобы… вся вселенная наполнилась добром. Я хочу, чтобы ты знала, насколько сильно мама тебя любила. Когда-нибудь у тебя появятся собственные дети, и ты поймешь, что сильная любовь к другому человеку может восприниматься как боль.

– Я уже понимаю.