Дом Безгласия

– Хорошо, – ответил я, открывая экранную клавиатуру. Нажав три грозные цифры, поднес телефон к уху.

– А где твоя мама? – спросила Андреа.

Мне было трудно говорить, однако я выдавил из себя:

– Она еще спит. Может, стоит поднять ее и позвать сюда? Я не могу оставить детей. Ни на секунду. Ни в коем случае. Если мы пойдем на поиски Уэсли, то только группой.

Андреа стрелой выскочила из комнаты, и в этот момент женский голос в телефоне спросил:

– Алло! Что у вас случилось?

Я сообщил, что мой сын исчез, потом принялся торопливо и бессвязно излагать детали, объяснил, что у нашего дома уже дежурили полицейские, однако один подвергся нападению, а других нигде нет. Я умолял поторопиться, прислать помощь, но затем дал отбой, еще во время разговора сообразив, что звонить надо шерифу Тейлору. Наверное, с него и требовалось начать.

Вернулась Андреа, ведя за собой несчастную маму, оцепеневшую от страха и все еще заспанную. Я кивнул им и набрал номер шерифа. Спустя несколько гудков звонок переадресовался на голосовую почту. Удрученный, я дал отбой, тут же перезвонил снова и, выслушав нескончаемые гудки, оставил сообщение.

– Шериф, это Дэвид Плайер. У нас тут творится что-то из ряда вон. Пожалуйста, перезвоните мне как можно скорее. Мой отец и Уэсли пропали.

Я нажал кнопку окончания вызова и бросился к маме, до смерти напуганной моими словами.

– Мама, все в порядке. – Я сам ненавидел то, что говорил. Ничего не в порядке. – Мы просто должны разобраться.

– Разобраться в чем? – выкрикнула мама. А с учетом того, что и вентиляторы, и вся остальная техника вырубились, ее голос разнесся по всему дому. – Что с ними?

Посреди этого безумия я наконец спохватился: а как же дети? Как раз все трое завозились под одеялами. Моя тревога возросла до критического уровня – к беспокойству за Уэсли и за папу добавилась острая потребность защитить младших. Ни разу в жизни на меня не давил столь тяжкий груз неопределенности.

– Не знаю, – прошептал я.

Андреа взяла руководство на себя – подхватила с пола Логана вместе с одеялами, затем похлопала по ковру рядом с Мейсоном. Посадив Логана себе на колени, она легонько толкнула Мейсона, окончательно разбудив. Мальчик уставился на нее, изумленно щуря глаза. Я стряхнул с себя оцепенение и направился к Хейзел, таща маму за собой. Посадил маму на пол рядом с Андреа и младшими сыновьями. Телефон я пристроил так, чтобы луч фонарика попадал на потолок, заливая комнату призрачным светом.

– Хейзел, милая, – я похлопал дочь по плечу.

Она повернулась, не такая сонная, как Мейсон, и расцвела в улыбке. Дочь пока еще находилась в счастливом неведении и даже обрадовалась, что ее растормошили – наверняка предвкушала путешествие в Атланту.

– Иди ко мне.

Я обхватил ее руками и поднял. И так, не говоря ни слова, мы шестеро инстинктивно начали сдвигаться друг к другу, пока наконец не сбились в кучку и не уперлись спинами в диван. Я сидел по центру, раскинув руки, как наседка среди цыплят, и прижимал всех к себе. Жаль, не было крыльев, чтобы защитить семью!

Я не могу бросить детей. Ни в коем случае. Уэсли шестнадцать, через несколько месяцев он может считаться взрослым; парень способен до определенной степени постоять за себя. Отец в списке моих приоритетов опустился сегодня на самое низкое место. Но вот младшие… Нет, ни за что! Я замер на месте, отчаянно вслушиваясь в темноту, в ожидании воя сирен или телефонного звонка. Нужно принять решение, хоть какое-то – может, тогда немного успокоюсь. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох – самый глубокий за сегодняшний вечер.

В доме стояла тишина, как в пустом кафедральном соборе; экран телефона, словно одинокая свеча, отбрасывал голубоватые блики на старые потолочные плитки.

– Сынок, – проговорила мама, – я так ничего и не поняла.

– Полиция скоро подъедет, – ответил я. Что тут говорить? – Возможно, папе и Уэсли потребуется срочная помощь, я не знаю.

У меня не было версий, а выдумывать их не хотелось.

– Хорошо, – тихо произнесла мама.

Я наклонился поцеловать ее в лоб – поблагодарить за проявленную чуткость, за то, что позволила событиям идти своим ходом и избежала ненужных предположений.

Андреа нашла углубление между моими плечом и шеей и положила туда голову. Моя сонная артерия пульсировала в такт учащенному сердцебиению. Андреа с Логаном на руках сидела справа, я с Хейзел на коленях по центру, Мейсон на полу, зажатый между нами – как только насмерть не раздавили! Мама пристроилась слева, крепко вцепившись в меня, как в спасителя, который держал ее на плаву, в то время как стремительный поток угрожал снести наш дом, нашу семью, наши жизни.

К моему искреннему изумлению, дети в основном молчали. Я ожидал массу протестов, нытья, слез. Дети были отнюдь не так глупы, и потому, о чем бы взрослые ни говорили и что бы ни умалчивали, они понимали: дело дрянь, рядом творится что-то из ряда вон.

И это бесило меня больше всего. Я тоже понимал, что творится какая-то хрень, однако не мог придумать ни одной версии. От неопределенности хотелось кричать.

Машина!