Дом грозы

– У нас не будет, у тебя – возможно.

– А документы? Ты говорила, сделаешь…

– Я все решу, – бормочет она, не глядя на Фандера.

– Может, расскажешь как? – Он закипает, а Нока только усмехается в ответ.

– Так, едем во-от сюда, это соседний район. Хотя, знаешь что, двигай задницу, я сама за руль.

– Эй…

– Ну, не начинай, принцесса. Выедем за город – пересядешь, а пока дай мне, я лучше знаю Эким.

Фандер хочет спать явно сильнее, чем торчать за рулем, поэтому выходит из машины и садится уже на переднее пассажирское сиденье, пока Нимея перелезает на место водителя.

– Ты вообще умеешь водить?

Нока не отвечает, а только закатывает глаза – у нее на все одна реакция – и давит на газ, уверенно выезжая с парковки.

Заснуть Фандеру не удалось, поэтому он смотрит на улицы города, так непохожие на Траминер, и чувствует себя неуютно. Ему, безусловно, нравятся эти виды, но все кажется ненастоящим. Не могут существовать стеклянные дома, разодетые в красивую одежду люди и отполированные машины. Можно встретить такое на красивых картинах или написать про это книгу, но уж точно не увидеть в реальной жизни. И Фандер не верит своим глазам. Но не может оторваться.

Невозможно привыкнуть к такому за сутки. Обступающие Фандера высотки давят, хочется прижать их к земле, чтобы лучше видеть горизонт. Дорога упирается в другую, перекресток за перекрестком. Они все будто навалились на него своей высотой и масштабностью, а он кажется себе слишком незначительным и слабым. Даже в тюремной камере, оставшись с собой один на один без сил и возможности выбора, он был значимым. А здесь Фандер не более чем муравей, которого не разглядит житель верхнего этажа стеклянного небоскреба.

– Лю вернулась сюда… И нашла работу? – тихо спрашивает Фандер. Нимея жмет плечами, прежде чем ответить.

– Не-а, она тут учится и подрабатывает на клубничной ферме. После революции академию прикрыли, и мы все остались недоучками. Девочки поступили в вузы Аркаима, Экима или Дорна. А я как-то… нет.

Она говорит почти нормально, будто забыла, с кем рядом сидит.

– Почему?

– Не знаю. Не хочется. По горло нахлебалась учебы, спасибо. Как тебе Лю? Из-за тебя ее родители лишились дома и работы, – широко улыбается Нока, пока Фандер сжимает челюсти до скрипа.

– Милая. Кажется, у нее все хорошо, – смело отвечает он.

– Тебе вообще стыдно за все… это?

Опасный, опасный вопрос.

У Фандера руки покрываются мурашками, а Нимея смотрит только на дорогу, будто его вовсе нет в машине.

– Нет, разумеется. Меня же никто не заставлял, – отвечает Хардин и надеется, что, если уколоть побольнее, больше Нока с ним не заговорит.

– Приехали. Жди здесь, никуда не выходи.

Она выскакивает из машины и, озираясь по сторонам, идет в сторону маленького магазинчика без вывески. У Фандера есть пара минут, чтобы перестать злиться.

Он и не рассчитывал, что она к нему будет добра, отнесется с пониманием или скажет, что он не делал ничего плохого. Он делал. И Нимея точно не та, кто проявит милосердие, да Фандер его и не хочет. Как раз напротив. Но именно ее презрение причиняет такую боль, что хочется стать хорошим.

Ноки долго нет, и спустя минут десять Фандер начинает засыпать, голова клонится вниз, он вздрагивает и поднимает ее, а потом все по кругу. Раз… два… три.

Раз… два… три..

Сирена с розовыми глазами и розовыми волосами стучит в окно машины. Широко улыбается, заставляет поднять голову и посмотреть на нее.

Фандер отшатывается, вжимаясь в сиденье. Это сон. Как обычно. Сейчас появится мертвый Энг, а сирена уйдет.

– Эй, не поможешь? – Она обольстительно улыбается, крутится на месте, шифоновая юбка ее легкого платья мечется из стороны в сторону.

Какого черта ей надо? Фандер ловит паническую атаку и начинает задыхаться. Он не боится сирен, он не боится Брайт Масон, но как же его заколебал за два года этот проклятый сон, это тупое преследование.

– Уходи, уходи, уходи…

– Что? – Она улыбается все шире, посмеивается.

– Уходи, уходи, пошла вон!

Сирена уходит. Ее плечи вздрагивают. Она перепугана. Какого хрена?