Дом Книги

Дима открыл глаза. Было темно. Хотелось пить. Стакан воды был бы очень кстати. Дима встал, различил в темноте дверь, открыл ее, вышел в коридор, освещаемый мигающей люминесцентной лампой, нашел дверь напротив и попал в большую комнату. В комнате практически не было мебели. Посреди комнаты, спиной к Диме сидел человек с кудрявой шевелюрой. Дима пошел к нему. Человек не обернулся.

– Привет, – сказал Дима. Человек не отреагировал. Дима тронул его за плечо. Мужчина вздрогнул и, чуть не свалившись со стула, посмотрел на Диму.

– Что? – раздраженно спросил мужчина, выдергивая из ушей наушники.

– Ничего, брат, – не сдержав улыбки, ответил Дима, – Ты случайно не знаешь где Гили?

Мужчина, уронив стул, вскочил на ноги, и через мгновенье в сантиметрах от Диминых глаз засверкало острие ножа. Повисла пауза. Дима, так и не сумев испугаться, аккуратно отвел от себя замершую руку с ножом. Мужчина, рассмотрев Диму, расплылся в улыбке.

– Извини, брат, – сказал он и рассмеялся. – Музыка навеяла.

Нож, сделав пару пируэтов в воздухе, был с грохотом положен на столик.

– Я тебя перепутал с одним типом, который совсем мне не брат, – сказал мужчина.

– Я похож на него? – спросил Дима.

– Совсем не похож. Я же говорю, музыка навеяла. Я – Микке.

– Дима.

Мужчины пожали руг другу руки. Микке был уже немолодым. Его кудрявая шевелюра была седой. Лоб разрезали глубокие морщины.

– Не знаешь где Гили? – повторил вопрос Дима. Микке поморщился и резким движением закрыл пальцами нос. Эта была реакция на Димин перегар.

– Что за мочу ты пьёшь? – спросил Микке, смеясь.

– Сейчас я предпочел бы воду.

Микке захохотал, потом исчез и через секунду появился с табуреткой. Микке приземлился на табурет, а Диме с отрепетированным реверансом показал на стул. Только Дима сел, как тут же перед ним появилась кружка. Дима взял и понюхал. Это было что-то слабоалкогольное

– Это не вино, но и не пойло, – объяснил Микке.

– А нет воды? – спросил Дима.

– Зачем обижать меня, брат, – нахмурился мужчина.

Дима улыбнулся и сделал несколько глотков из кружки. Было вкусно и освежающе.

– Не надо воды, – сказал Дима. Микке засмеялся.

– Как тебе моя «драка на ножах»? – Микке показал на большой холст, стоящий у стены на мольберте. На холсте была незаконченная картина, изображающая драку нескольких мужчин с ножами. Реализма в картине было немного и что бы разобрать, где кто, требовалось включить фантазию.

– Не хочешь быть злым, будь агрессивным, – прокомментировал картину Микке. – Понимаешь?

– Нет, – сказал Дима, – но картина красивая. Мне нравится. Только не надо ее заканчивать, испортишь.

– Она уже закончена, – гордо ответил Микке, тряхнув шевелюрой.

Потом они еще раз выпили.

– В свое время я часто дрался, – сказал Микке, – кровь – это вино и так мог сказать только Господь Бог. И во время драки рука, в которой нож, цитирует Бога.

– «Драка на ножах»? Ты дрался с ножом? – уточнил Дима.

– Да. Несколько раз. Все происходило мгновенно. А со временем эти мгновенья разбухли в памяти, как тесто, так что на остальные воспоминания не осталось места.

– Это хорошо?

– Это плохо, – махнул руками Микке, словно ждал этого вопроса. – Это мрачно. Слишком яркие моменты – это красиво, но секунды рядом с Богом оставляют твои будни без времени. И ты сидишь в непонятной позе. Целенаправленный без цели, как пуля в луже.

– Искусство скоро станет тактильным и это поднимет его выше экономики и политики, – продолжал излагать Гарибальди. – Я даже знаю, как это сделать.

– Каким станет искусство? – не расслышал Дима.

– Тактильным, – повторил Гарибальди, – то есть касающимся нас. И не просто через глаза или уши, а касающимся нашего тела без посредников. И для этого не нужен будет ни третий глаз, ни пятая ноздря. Просто технологии станут достаточно современными для этого. И это случится, когда обратят внимание на резонанс.

– Причем тут резонанс? – спросил Дима, с трудом соображая.

– Потому что все искусство до этого пыталась коснуться человека с помощью сложнейших акробатических фокусов, с помощью филигранной техники. КПД этих изворотов был ничтожно мал. Новое же искусство будет куда более продуктивным. Красивый удар по носу заменит 2-3 томика Шекспира, это притом, что нос далеко не самое чувствительное место. А как действует на человека реальный страх? Он пугает больше любого фильма. А представляешь, когда страх будет не просто реальным, но и красиво придуманным и с резонансом в сотни человек. Да человек тут же станет управляемым, как ботинок. Побежит в нужную сторону, да так, что попробуй догнать. Искусство станет настолько вставляемым, что кроме искусства ничего не останется. Резонанс крушит мосты и сметает цивилизации. До тактильного искусства все пренебрегали резонансом, никто не знал нужных цифр. Но скоро…

Дима открыл глаза. Он лежал на полу, на жестком матрасе, одетый, накрытый простынею, лицом к стене. Его активно теребили за плечо. Дима повернулся. Перед ним на коленях сидела старая толстая цыганка.

– Сейчас погадаю, – сказала цыганка и в ее руках замелькала колода карт.

– Зачем? – пробурчал Дима, растирая отлежанную руку.