Дом костей

– Пошлите на кухню, пусть Рен принесут нормальной еды. Что-нибудь горячее. И бодрящий напиток в придачу. Глинтвейн, например. Да побыстрее.

Рен удивленно посмотрела на своего отца. Однажды, во время празднования дня рождения ее бабушки, она попросила у него глинтвейн. Он тогда ответил что-то вроде: «Ты и так не можешь просидеть за трапезой, не опозорившись, а ведь даже не пила». Конечно, у нее всегда получалось выпить во время праздников, просто раздобыть алкоголь ей помогал не отец, так что его заявление было не совсем верным.

По-видимому, в этот раз Вэнс придерживался другого мнения.

При мысли об этом ее сердце сжалось, и не от счастья. Рен была рада, что заслужила уважение отца, но девушку раздражала мысль о том, что ей вообще пришлось это делать. Он же был ее отцом. Разве он не должен был уважать ее, даже если от нее не было пользы, любить и заботиться о ней до того, как она доказала, что заслуживает этого?

Пока они ждали, когда принесут еду, Вэнс налил себе большую порцию алки из графина, стоявшего на приставном столике. Сделав щедрый глоток, он откинулся на спинку стула и ухмыльнулся Рен:

– Я впечатлен. А тебе известно, что это слово я так просто не употребляю.

Ей действительно было об этом известно. Девушка заерзала под пристальным взглядом отца, поэтому он уставился на огонь и, сделав еще один глоток, продолжил:

– Я впечатлен твоей инициативностью. Судя по всему, ты поладила с принцем и сумела провести вас через эти пустоши. Действительно впечатляет. Костоломы вдвое старше тебя не смогли бы сделать подобное.

От похвалы отца Рен просияла.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказал Вэнс с блеском в глазах. Он поставил свой бокал на стол и направился в спальню.

– Когда я узнал о твоем похищении, то опасался худшего. Но почему-то я верил, что ты найдешь дорогу домой. Так что хотел подготовиться к нашей встрече.

От удивления Рен разинула рот. В руках отца лежал знакомый клинок – Гибель призраков.

– Никому не следовало забирать его у тебя, – тихо сказал Вэнс, присаживаясь перед ней на корточки. – Ты моя дочь, и этот кинжал принадлежит тебе. Я больше никому не позволю его отнять.

У Рен от слез защипало глаза. Именно этого она и хотела: она вернула все, что потеряла, и даже те вещи, о которых не мечтала. Они лежали прямо перед ней, в ожидании.

Рен заколебалась:

– А бабушка знает?

– Я об этом позабочусь, – одарил ее улыбкой Вэнс.

Рен дрожащими руками взяла кинжал. Впервые в жизни она чувствовала, что отец заметил ее. Будто он смотрел на нее не как на россыпь ошибок и неверных решений, некоторые из которых были его собственными, а как на человека, способного на что-то большее.

И все же…

Он видел только часть.

Он не знал о ее чувствах к Джулиану, их предполагаемому врагу, о муках, которые она испытывала, потому что предала его.

Он не знал ни о кольце, ни о том, как оно связано с тем мальчиком из Пролома.

Как она связана со всем этим.

Рен солгали, а теперь она сама утаивала информацию, потому что так было легче, потому что она, как справедливо заметил Джулиан, боялась правды. Боялась последствий.

Боялась, что правда каким-то образом изменит ее… но разве она уже не изменилась?

– Папа, я… хочу рассказать кое-что еще.

– Хм?

– Я нашла кольцо, – выпалила Рен.

– В Проломе?

– Нет… то есть да, но… – Она сунула руку в карман и выложила кольцо на стол. – Я нашла его в Костяном лесу во время последнего испытания. Оно лежало рядом… со свежим телом, о котором я тебе рассказывала.

– Не помню, чтобы ты тогда говорила о кольце, – заметил Вэнс ровным тоном, но Рен все равно услышала в нем обвинительные нотки.

– Я забыла.

– Понятно, – сказал отец, хотя они оба знали, что Рен лжет. Он поднял украшение и внимательно осмотрел его. – Это руны некромантов, – произнес Вэнс то, что Рен и так успела выяснить.

– Я видела похожие символы на руинах в Проломе, – сообщила Рен, наблюдая, как отец изучает надписи.

– В конце концов, речь же о городе некромантов, – размышлял Вэнс, остановившийся взглядом на вырезанных на кольце птицах.

– Там я увидела точно такое же. Его носил мальчик.

Вэнс откинулся на спинку стула.

– Что ты пытаешься мне сказать, Рен?

– Что он… что он и я… Ты никогда не рассказывал о моей матери.

Он шумно выдохнул:

– Честно говоря, Рен, я едва знал ее. Вокруг шла война. А потом она умерла при родах. Тут особо нечего рассказывать.

– Но что, если она?.. Что, если я?..

– Рен, ты моя дочь. О чем бы ты ни думала, это ничего не поменяет. Понимаешь?

С комом в горле она кивнула.

Вэнс положил руку на ее плечо и уже открыл рот, чтобы заговорить, когда в комнату вошел слуга.

Пока ее отец расставлял еду на столе, Рен пристально смотрела на Гибель призраков. Кольца нигде не было видно, так что Рен предположила, что Вэнс все еще держал его в руке. Поэтому она сосредоточилась на ноже: подняла его, почувствовав в руке знакомую тяжесть, и сделала глубокий, успокаивающий вдох.