Дом, который построил Джек

— А зачем тебе артефакт? — спросил Оскар. — Ты же сам был неплохим магом?

— Жизнь непредсказуемая штука — и пришпорил коня и поскакал в сторону, где раздавался звук охотничьего рожка.

— Думаешь, он изменил жене и выгорел? — Миранда казалось была всецело занята тем, что отрывала репейник от юбки.

— Твой цинизм меня поражает, — хмуро взглянул на нее опекун.

Некроманта нахохлилась:

— Пришлось быстро повзрослеть!

— Когда выгорают теряют способность колдовать. Совсем, — воспоминания о собственной беспомощности испортили и так не сильно радужное настроение. — А Джек может колдовать, но его магия не такая сильная как раньше, да и срабатывает через раз. Может, это связано с тем веществом, что его женушка подливает во все жидкое…

— Вот и спроси. У Кристы.

— Она-то тут при чем? — Оскару не понравилась эта идея. При чем тут его … Кстати, кто его? Не невеста, не посторонняя.

— Так она же зельевар, — нахмурилась Миранда. — Наверное… Малыш унюхал. И эти ее таблетки. Я хотела одну стащить, так, для анализа, но зомби даже открыть флакон не сумел! Я у нее спросила про состав. И она очень подробно и долго рассказывала о лекарствах, зельях и прочих… — она сдернула все-таки особо приставучий репейник и придав ему магического ускорения забросила в кусты то ли малины, то ли ежевики.

— Нам туда! — новые таланты леди Эванс ему не понравились. Как-то маг искал одного зельевара-недоучку, до сих пор не может себе простить, что не смог его вычислить тогда в Эйданбурге.

Оскар пришпорил коня, ориентируясь на издевательски беззаботный звук трех рожков. Миранда вздохнула и поехала следом. Надо было оставаться в доме.

Если бы некроматка или маг воды увидели бы те ярко-красные глаза в густом малиннике, то как минимум бы рассмеялись: даже в водевилях уже считалось дурным тоном делать монстров с такими откровенно зловещими буркалами. Но что есть, то есть.

Тем более, что обладателю алых глаз тоже не понравилось, что в него бросаются репейником. Так что он недовольно хрюкнул, выбрался из своей норы и потрусил за охотниками.

Эдуард хорошо знал этот лес и ближайшие холмы. Ему нравились вековые дубы, светлый орешник, ароматы свежести и солнца на полянах. Чего уж таиться, трава была тут мягкой, а земляника крупной и соблазнительной.

Да и безопасно тут было. До тех пор, пока его отец не начал свои эксперименты с местной живностью.

Хотя фермеры и поговаривали, что раньше тут и не такое водилось, но кто ж верит россказням мало образованных деревенщин. Будь его воля, он бы вообще школы только для буржуа и аристократии оставил. А научить черкать свое имя под долговыми расписками и посчитать мешки с картошкой и при храме научить могут.

Нет, нельзя же всерьез верить, что в том озере, таком удобном для прогулок на лодках, живут русалки! Или что на ближайших холмах обитали грифоны или единороги! Нет, он их видел… В зоопарке Люнденвика, в вольерах для исчезающих видов. А чтобы вот тут, ну в совсем обычном лесу водились мантикоры или ехидны? Не, ну проще поверить в падение монархии, чем в такую ересь!

Он выехал на приметную поляну с огромным дубом, повернул коня в сторону двух белых камней, словно рассеченный молнией. Еще пять минут по узкой тропке, а потом пришлось спешиться и пройти столько же пешком. По поломанным веткам было видно, что его мать все-таки была здесь совсем недавно.

Вот зря она поехала одна. Правду говорят, что у женщин эмоции заглушают голос разума. А ведь его мать всегда была здравомыслящей женщиной с холодной головой. Чтобы она ни показывала окружающим, но импульсивностью леди Ленгфорд не страдала. А тут…

Наверху затрещали ветви, посыпалась листва.

Молодой человек нахмурился и даже толком не рассмотрел неловкую тушу выкрикнул стоп-фразу. Сущую абракадабру, вызывающую лишь смех. Такое точно случайно не скажешь.

Кто-то толстый, покрытый золотым мехом, замер на верхушке дерева, недовольно фыркнул, оттолкнулся от ствола и взмахнув орлиными крыльями улетел искать другую добычу.

Пусть охота на питомцев, выведенных его отцом, и приносила доход, позволивший не только расплатиться с долгами и вести подобающий образ жизни, но все же это магические звери. Они не могут быть абсолютно безвредны. Что бы там ни говорили отец с матерью, зазывая пресыщенных богатеев на экзотическое, но не совсем законное развлечение.

Хорошо, что отец прекратил свои игры в выведением новых видов. Мало ли до чего он бы доисследовался. Спросить бы, да все равно не ответит. Словно перестал не то что узнавать сына, но и забыл все то, чем жил и дышал последние десять лет.

Лесная стежка вывела Эдуарда на знакомую прогалину. Тонконогая кобыла леди была привязана к стволу осины, а сама женщина в темно-синей амазонке ходила по траве, подобрав длинный подол юбки, и собирала растения в маленькую корзинку, висящую на поясе.

Поиск чего-то среди неестественно густой травы, усеянной ровными рядами кочек, полностью поглотил все внимание Элизабет и появление своего сына она не заметила.

— Что ты делаешь? Опять? Ты же недавно варила это варево?