Дом на глухой окраине

Несмотря на сопротивление организма дальнейшему просматриванию документов, Вика взяла папку, долистала до того момента, на котором остановилась, и принялась читать дальше — медленно, вдумчиво и стараясь размеренно дышать, чтобы не свалиться в обморок.

Поначалу ничего особенного не попадалось: обычные допросы, хронология событий, попытки выяснить, кто где находился в момент исчезновения мальчишек… Даже показания, подписанные рукой ее деда, имелись, и выглядели они вполне правдоподобно, никаких сомнительных мест Вика не нашла.

А вот дальше начинались странные вопросы на тему того, почему дед так внезапно залил в подвале новый бетонный пол. При упоминании подвала она похолодела, однако продолжала читать, хотя чувствовала, что лучше этого не делать.

Некий следователь, похоже не Сычев, раз за разом, день за днем спрашивал деда про бетонный пол. Дед держался вполне прилично, и зацепиться в его показаниях было не за что, но от него все никак не отставали. Выходило, что пол он залил через несколько дней после исчезновения мальчиков, и, видимо, на этом основывались подозрения — других явных причин для них не было. Впрочем, следователя интересовала еще ссора деда с шумевшими на улице детьми, которым (и родной внучке в том числе) тот в красках высказал все, что думал об их поведении, однако было непонятно, придирался следователь в надежде что-то вытянуть из деда или и правда имел некую серьезную теорию.

Как бы там ни было, ответы деда оставались прежними, а пол он объяснял простым желанием сделать ремонт.

На этом месте Вика глухо фыркнула, поскольку не знала более консервативного, не склонного к переменам человека и помнила, что слово «ремонт» в их доме было исключительно ругательным. Тем не менее дед настаивал на своей версии и даже напирал на существование маленькой внучки, которая хотела использовать обновленный подвал для игр. Судя по всему, это объяснение следователя в итоге устроило: вопросов стало меньше, а причин для обыска он, видимо, так и не нашел.

Однако Вика, которой примерно в то время запретили ходить в подвал, прекрасно знала, что никаких игр там больше не было. Правда, новый пол в ее памяти как-то не отложился, наверное, она тогда думала о пропавших друзьях и не особенно обращала внимание на действия деда. Но не мог же он их там закопать?..

Вика рассмеялась, поскольку подобное предположение казалось безумным, однако осеклась и, пошатнувшись, едва не вывалилась в окно. Она лихорадочно пробежала глазами по прыгающим строчкам и, с шумом захлопнув папку, сделала глубокий вдох.

Вот оно — то, что не мог заметить ни один следователь. Может, у них были сомнения, может, они еще долго ковырялись в этой истории, но доказательств не нашлось, а версия с игровой комнатой для внучки звучала вполне убедительно. Для всех, кроме самой внучки.

— Ну что, закончила? — Сычев вошел в помещение, отхлебнул чаю из чашки с цветочками, которую держал в руке, и, с недоумением уставившись на бледную Вику, повторил вопрос.

— А?.. Да.

— Что интересного нашла?

— Ничего.

— А думала, что сразу раскроешь дело? — улыбнулся участковый. — На моей памяти кто только над ним ни пыхтел. А результат всегда один. Мистика, кажись.

— Но ведь так не бывает, — слабо возразила Вика, стараясь говорить, чтобы голос не дрожал.

— Ну, полно нераскрытых преступлений…

— На моей улице? — простонала она.

— Во всем мире. — Сычев снова отхлебнул чаю из чашки. — Ты что-то бледная. Душно тут?

— Ага. Душно.

— Так иди погуляй. А я отдохну наконец.

Вика послушно направилась к двери, чем, похоже, его удивила, но у выхода остановилась и обернулась.

— А почему они остаются нераскрытыми?

— По-разному бывает, — философски сказал участковый. — Иногда это — наши недоработки, но случается, что у нас изначально нет шансов раскрыть преступление, нет той ниточки, по которой можно идти.

— Как с Васей?

Он помрачнел, поставил чашку на стол и отвернулся к окну, но все-таки ответил:

— Да и с друзьями твоими тоже. Вот какова вероятность, что за двадцать лет ни единого намека на то, что стало с мальчиками?

— Никакой.

— И я говорю… В смысле — никакой?

— Были намеки, просто вы их проворонили, — устало сказала Вика, даже не понимая, за кого теперь болеет. — Трое детей не могут бесследно исчезнуть, не растворились же они в воздухе. Значит, были следы, подсказки, ниточки эти ваши.

— Ну и где же твои ниточки сейчас, в случае с Василием? — оскорбился участковый.

— А вот это — самое интересное.

Она вышла и плотно закрыла за собой дверь.

* * *

Идти домой очень не хотелось, слоняться по улицам после инцидента с агрессивными детьми тоже было не слишком приятно, а Илья и Кристина хоть иногда имеют право на свою спокойную семейную жизнь без постоянных вторжений.

Куда податься, Вика не представляла, поэтому неожиданно для себя направилась к Геннадию Федоровичу. Формально — чтобы навестить больного старика, но на самом деле — чтобы прогуляться вдали от любопытных глаз.