Дом на городской окраине

Все это время бухгалтер получал много почты. В почтовом ящике он обнаруживал не только печатные издания, но и письма, написанные то на машинке, то от руки, даже написанные чернилами обыкновенные замызганные открытки. Но теперь он не испытывал сладкого оцепенения, ожидая почтальона в синей пелерине: напротив, всякий раз, услышав его резкий звонок, приходил в уныние. Бухгалтер знал, что ни одно из писем не сулит приятных вестей, которые могут его духовно возвысить и освежить. Теперь каждая новая весть принимала облик строгой придирчивой дамы, отчитывающей нерадивого должника.

Михелуп обтрепался, посерел. Это уже был не тот чистоплотный немного шумный человечек, который любил общество и старался обратить на себя внимание, чтобы каждый его видел и слышал. Куда делись все выгоды и скидки, где теперь прежние полезные знакомства? Непредвиденные расходы разрастались как сорняки, знакомства возникали отнюдь не желательные. Бухгалтер притих, и на его лице угнездилась виноватая улыбка, в старые времена метившая лица банкротов. Друзья избегали его, чутьем понимая, что он бедняк и, очевидно, не желая давать в долг. Впрочем, и сам Михелуп не искал встречи и был рад, если проходил по улице, не повстречав никого из знакомых.

Однажды, когда с головой склоненной и отягощенной грустными думами Михелуп возвращался со службы, он столкнулся с супругами Гаеками, которые под руку совершали свой непременный моцион. Избежать встречи было уже невозможно. На их крупных розовых лицах светилась неизменная улыбка. Гаеки приветливо расспросили его о здоровье, о том, о сем, как, мол, ему живется, что поделывает семейство. Глядя в сторону, бухгалтер бормотал, что, слава Богу, здоровье у него в порядке и в остальном все по-старому. Супруги дружно закивали в знак того, что рады это слышать.

Бухгалтер нетерпеливо ждал, когда они распрощаются, чтобы вновь предаться печальным размышлениям. Но розовые лица не собирались уходить и добивались мнения бухгалтера о нынешней погоде.

— Погода прекрасная, — неохотно промямлил бухгалтер.

— Да, да, просто чудесная! — согласился пан Гаек.

— Давненько не было такой прекрасной погоды, — вторила мужу пани Гайкова.

Михелупу больше нечего было добавить, предмет разговора был исчерпан. Наступило молчание. Тем не менее супруги все не уходили: казалось, они хотят еще что-то сказать.

— Простите, я тороплюсь, — прервал молчание бухгалтер.

— Пан Михелуп, я… мы… — неуверенно начал пан Гаек и посмотрел на жену.

— Мы бы, и правда, весьма охотно… — подхватила пани Гайкова.

Михелуп поднял голову.

— То есть… по старому знакомству… — пан Гаек закашлялся, не зная, как продолжать.

— Мы ведь старые друзья… — вставила жена.

Бухгалтер испытующе всмотрелся в розовые лица.

— Если бы случайно… — снова начал Макс Гаек, — ведь бывает же так… если случайно…

— Если бы вы случайно нуждались в какой-нибудь помощи… — добавила супруга.

— Мы к вашим услугам, — с трудом довел фразу до конца Макс Гаек.

— Можете всегда на нас рассчитывать, — подтвердила пани Гайкова.

— Как мне вас понимать? — спросил Михелуп. Его голос дрогнул от негодования.

— Неужели вам обращаться к чужим? Это нехорошо… У вас есть друзья, которые всегда с удовольствием… это самое… одолжат вам любую сумму… — сердечно договорил Макс Гаек.

— Только скажите, сколько нужно, — ободряла Михелупа пани Гайкова, — и мы в любой момент готовы… Вернете, когда сможете…

— Ага, значит вот как я должен вас понимать… — протянул Михелуп, задрожав от злости, и угрюмо напустился на стариков: — Кто вам сказал, что я нуждаюсь в деньгах?

— Да так… кое-что слышали, — ответил Макс Гаек.

— А-а-а… значит, слышали… — ядовито передразнил его бухгалтер и вдруг закричал: — Пустые сплетни! Мне ничего не надо! Я запрещаю такие наговоры! Поняли? Категорически запрещаю! Абсолютно!

Он разбушевался, дошел до визга.

Супруги Гаеки затрепетали. Начали его успокаивать. Не надо сердиться. Они не хотели его обидеть, боже сохрани! Они от чистого сердца…

Но Михелуп не поддавался уговорам.

— Это оскорбление, уважаемые! — кричал он. — Вы за это еще ответите! Объявляю, что каждого, кто будет распространять неблагоприятные слухи о моем финансовом положении, я буду привлекать к ответственности! Я не стану молчать! Обращусь к адвокату!.. — Он остановился, чтобы набрать воздуху, и предпринял язвительную контратаку: — А вы-то… Вы меньше всех можете предлагать помощь. Вы и сами в ней нуждаетесь. Знаете, кто вы? Вы, если хотите слышать, благородные нищие. Так вот! Профинтили целое состояние, а все равно хотите жить на широкую ногу! Всюду появляетесь. Но когда-ни-будь вы пойдете, побираясь, от дома к дому, потому что вы легкомысленны и не думаете о завтрашнем дне. Если никто еще вам этого не сказал, так это говорю я, Михелуп! Когда-нибудь вы еще припомните мои слова…

Бухгалтер покинул застывших от изумления супругов и энергично зашагал прочь. Он бежал по улицам, возмущенно разгребая воздух руками. Слыханное ли дело! Что люди себе позволяют… Он это так не оставит… Он найдет того, кто распускает подобные слухи, покажет ему, что почем!