Дом на холме (СИ)

— А где ваше снаряжение? Палатки, провизия, спальники и прочее.

— Оставили дома у Алика.

— А почему тогда этот рюкзак с собой взяли? — Гаред красноречиво глядит на стоящий под столом рюкзак. В такой не влезет даже провизия на стандартный пятидневный переход через горы, а именно столько этот путь занимает у обычного человека.

— А там самое ценное, — нашелся вампир.

— Поня-я-ятно, — протянул старейшина голосом: «так я вам и поверил».

Гаред — человек прожженный, жизнью наученный быть настороже, к тому же — бывший военный. Он знает, что ему врут, причем профессионально, не выдавая себя ни взглядом, ни жестом. А еще на уровне интуиции он не мог не ощущать исходившую от чужаков угрозу. Даже Алик, находясь с ними, воспринимается совсем иначе, кажется столь же чужим и далеким. Теперь мальчишка, часто опускавший взгляд и постоянно смущавшийся, смотрит уверенно в глаза собеседнику.

В итоге Гаред пообещал поговорить с горожанами, чтобы те не сторонились чужаков, а помогали. Вульф и Дарен сняли свободную комнату над баром, Асманд же решил переночевать у Алика. Вампир так сблизился с мальчишкой, что и слышать о других вариантах не хотел. Но их никто не предлагал. Дарену было все равно, а скучавший по Снейку оборотень его вполне понимал.

— Так вот где ты живешь, — задумчиво говорит Асманд, рассматривая маленькую комнату, она же гостиная-столовая-прихожая с маленькой кухней у стены и чугунной печью. Сбоку находится еще одна дверь, ведущая в спальню.

Домик оказался маленьким одноэтажным строением, вполне пригодным для жилья, а главное пустовавшим, когда Алик прибыл в город. Печка исправно работала, а порядок удалось навести за пару дней. Из всех благ цивилизации в доме имелось только электричество, как в прочем и у большинства в этой деревне, а ванну предстояло еще восстановить.

Асманд садится на один из стульев у стола, бросив рюкзак на стол. Обстановка вокруг жалкая и убогая, но вампир понимает, что Алик старался как мог. Вещи и кухонная утварь стоят на своих местах, бардака нигде нет, только тонкий слой пыли скопился на полу и столе в отсутствии хозяина. Вампира вообще восхищает, что Алик прожил так долго в одиночку, со всем справляясь. Асманд считает людей существами стайными и постоянно липнувшими друг к дружке.

Алик наоборот жутко смущается собственного жилища, поэтому ожесточенно протирает кухонный стол, попутно извиняясь вообще за все. В конце концов, вампиру надоело слушать этот бред, и он, подцепив пальцем шлейку штанов, притянул Алика к себе, устраивая его на коленях. Вытащив из тоненьких пальчиков тряпку, кидает ту на стол и целует лениво отбивающегося парня. Прихватив нижнюю губу, затем верхнюю, раздвигает острым языком губы, делая поцелуй глубоким и затягивающим. Ладонь оглаживает спину, и Алик уже и сам увлекается, начиная отвечать на ласки вампира. Запустив одну руку в черную смоль волос, второй сжимает плечо.

Минут через пятнадцать Асманд вспоминает, что людей надо кормить, а Алик только завтракал. Вампир шуршит в рюкзаке и вытаскивает вяленое мясо, бутерброды и прочую снедь. В этот раз они едят вместе.

— Проголодался? — интересуется Алик.

Асманд немного выжидает с ответом, но вспомнив, что обещал рассказать подробнее, решает ответить сразу на два вопроса.

— Да, завтра силы могут понадобиться.

— Так что ты там почувствовал, точнее почему не почувствовал ничего и это оказалось плохо?

— Понимаешь, мертвецы никогда из могил сами не встают, их кто-то поднимает. Поэтому мы туда пошли, чтобы я проанализировал атмосферу кладбища и сказал, кого мы ищем, так как я почувствую присутствие любого человека и его намерения.

— А раз ты его не почувствовал…

— То это не человек, — закончил вампир. — Нечисть, такую как мы, я слабо чувствую, максимум — очень сильные эмоции, и то при условии, что знаю, чьи они и на чем именно концентрироваться. Понимаешь, эмпатия присуща только вампирам, но встречается у нас редко, а если и проявляется, то только у чистокровных. Она чем-то схожа с предвидением и помогает в бою, я просто почувствую, куда именно меня намерены ударить. Но противника я вижу и сосредотачиваюсь на его намерении убить. А вот чистокровных вампиров не чувствую, как сегодня. Мы существуем в сумерках, на грани дня и ночи. Вот почему считается, что вампиры «гуляют» только по ночам, днем нас просто невидно, мы не осязаемы для людей, если желаем. Кажемся всегда одними из человеческой массы, ночью ощущается наша сила, мы предстаем опасными хищниками, и большинство интуитивно от нас отстраняется. Чистокровные рождены на этой «границе» и сливаются со всем их окружающим, поэтому эмпатия по нам «скользит». Вообще тут много всяких особенностей, я даже не знаю, как слова подобрать, это все на уровне эмоций.

Асманд с тоской смотрит на опустевший стол и горестно вздыхает.

— Я могу сбегать в погреб, у меня там есть картошка и грибы, пожарю, и ты поешь. Или еще чего приготовить, — услужливо предлагает Алик, вставая и направляясь к люку вниз. Но Асманд ловит его за запястье и снова устраивает на коленях.