Дом напротив

Джоэль резко обернулся и понёсся на нижний этаж. Спотыкаясь, он с грохотом спустился по лестнице, преследуемый Элизабет, которая была в полушаге от него. Скорее вниз, в холл. Через коридор. И в салон.

Он почувствовал на коже шевеление воздуха от её рук, когда она попыталась схватить его за плечо, но промахнулась, и Джоэль оказался за диваном. Теперь они стояли друг напротив друга, разделяемые только диванной спинкой. Если Элизабет делала шаг влево, то он тоже делал шаг влево. Если она начинала движение вправо, то Джоэль тоже перемещался вправо. Они кружились вокруг дивана туда-сюда, и она никак не могла его схватить.

– Сдаёшься? – спросил он запыхавшимся голосом.

– Это тебе пора сдаваться, потому что ты в ловушке, – ответила она, и Джоэль понял: она права.

Элизабет прекрасно знала план дома и видела, что ему некуда деться.

Нет никакого способа спастись. По крайней мере, надолго.

Из-за этой мысли Джоэль на долю секунды потерял концентрацию и позволил ей схватить себя за рукав куртки. Он дёрнулся в сторону, и Элизабет, утратив равновесие, ослабила хватку. Это был его шанс. Он бросился к двери на балкон, нажал на ручку и всем телом навалился на дверь.

Джоэль зажмурился от блестящих лучей вечернего солнца и ветра, который бил в лицо. У него заслезились глаза, и он, не видя ничего, побежал вперёд, пока не упёрся в кованую железную ограду в задней части сада.

«Я выиграл», – подумал он.

Потом оглянулся и посмотрел на Элизабет.

Она стояла перед открытой дверью и пристально смотрела на порог. Её грудь быстро вздымалась и опускалась; она мелко и часто дышала, как затравленный зверёк в панике, и Джоэль понял, что нарушил некое молчаливое соглашение. Элизабет не покинет дом. Таково правило. Дом был вроде игровой площадки, а площадку игроки не покидают.

Джоэль медленно двинулся назад.

Он знал, что должен идти быстрее, но не мог. Он должен был поторопиться и закрыть дверь, чтобы всё снова стало хорошо. Или не стало. Да, возможно, ничего хорошего больше не будет и всё закончится плохо. И тогда они оба должны будут забыть о том, что когда-то встретились.

Джоэль был уже почти у цели, когда взгляд Элизабет заставил его остановиться. Глаза у неё были по-прежнему напуганные, но теперь в них появилось кое-что ещё – решимость, которую он никогда раньше не видел. Она приподняла одну ногу, занесла её над порогом и замерла, глядя вниз: одна нога – внутри дома, другая – снаружи. Потом Элизабет перевела взгляд на него, и Джоэль понял, что она удивлена происходящим не меньше, чем он сам.

Её пальцы так судорожно вцепились в дверной косяк, что от подгнившего дерева полетели щепки. Элизабет боялась. Ужасно боялась. Хватала ртом воздух, едва переводя дыхание. И тут она перенесла вес тела на переднюю ногу, так что задняя нога оторвалась от коврового покрытия в салоне.

Она опять испуганно и нервно посмотрела на Джоэля – и Джоэль кивнул ей, чтобы она продолжала. Задняя нога, повисев в воздухе, пересекла порог, и вот уже вся Элизабет стояла снаружи дома.

Элизабет, вот кто выиграл.

Джоэль шагнул к ней, взял из её рук тренчкот и надел. И не нужны были никакие зеркала, чтобы убедиться, что эта вещь сидит на нём идеально, впрочем, как и вся остальная одежда Джонатана.

* * *

Устав от беготни, Джоэль лежал на полу в комнате Джонатана. Уже давно стемнело, и он гадал, который теперь час и ищет ли его мама. Потом он подумал, что немного поволноваться ей не помешает.

Он поправил пальто, одёрнув его на плечах. Девчачьей шмоткой оно ему больше не казалось. Наоборот. Джоэль чувствовал, что начинает влюбляться в этот тренчкот.

Элизабет лежала рядом, закрыв глаза, но он знал, что она не спит.

– Те таблетки… – начал он и внимательно уставился на её лицо, ожидая реакции.

Она прерывисто задышала.

Джоэль продолжил:

– Принести их, чтобы тебе стало лучше?

Возможно, она сейчас скажет «какие таблетки?» или «о чём ты говоришь?» либо притворится, что не слышит его, как она часто делала, когда не хотела отвечать на вопросы.

Ничего из этого не произошло. Элизабет лишь открыла глаза и покачала головой.

– Зачем они тогда нужны?

– Они делают так, что после них уже ничего не чувствуешь.

– Но сейчас ты чувствуешь себя хорошо?

Она кивнула, и Джоэль попытался сделать логический вывод:

– Это значит… что ты не будешь их больше принимать?

– Мне не нужно принимать их, когда ты здесь, – сказала Элизабет, и Джоэль снова ощутил прилив гордости, как и в ту минуту, когда она сама вышла на балкон, – он вылечил её.

Он перевернулся на спину и принялся разглядывать потолок. Трещина в побелке шла, извиваясь, вдоль провода между лампой на потолке и электрической розеткой на стене. От трещины разветвлялись другие трещинки и так далее. Всё вместе это было похоже на дерево.

– Расскажи мне о нём, – попросил Джоэль. – Расскажи мне о Джонатане.

Снаружи

Весь вечер Калле переваривал то, что случилось с ним за день. Он не понимал, почему Джоэль был так зол на него. Если он сделал Джоэлю что-то нехорошее, то он хотел знать, что именно. Иначе Джоэль должен извиниться.