Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Конечно, тогда прошел лишь первый этап: оставался вопрос о том, как перевести Германии деньги, полученные благодаря выпуску облигаций. Самым очевидным казался путь, по которому правительство купило бы векселя, выписанные на Лондон, — самые популярные из ликвидных финансовых инструментов — и передало их в Берлин. В самом деле, около трети из первых 1,8 млрд франков были выплачены именно таким способом; к досаде Альфонса, оказалось невозможно установить монополию на французские государственные закупки векселей. Однако теперь препоны начали создавать немцы, настаивая на том, что они предпочитают получать векселя, номинированные в золоте или немецких талерах, а не долгосрочные векселя, номинированные в фунтах стерлингов[96]

. Как обычно, Бляйхрёдер стремился раздуть собственную значимость, передавая взгляды своего «друга» на происходящее в Париж. Но они не произвели сильного впечатления на Альфонса. «Возможно, эти господа и великие победители [в войне], — язвительно замечал он, — однако финансисты из них никудышные. Они вкладывают деньги, которые мы им переводим, в трудно реализуемые бумаги и ничего не делают для того, чтобы содействовать выплатам». Трудности с переводом денег ускорили небольшой валютный кризис, который начался в последние месяцы 1871 г., совпав с неурожаем (и, следовательно, необходимостью для Франции импортировать зерно), всплеском спекуляции на бирже и первыми серьезными доводами в пользу налоговой политики. Чтобы защитить свои запасы, Банку Франции пришлось выпустить новые банкноты малого достоинства и настаивать, чтобы правительство сократило большую текущую задолженность. Вследствие этого на бирже надулся пузырь: цена рентных бумаг достигла пика в ноябре, затем, в первую половину 1872 г., упала на пять пунктов (см. ил. 6.1). Вследствие этого дискуссии о следующих выплатах Берлину, которые необходимо было произвести к маю 1872 г., пришлось отложить до Нового года.

Трудности, с которыми столкнулось французское правительство, предоставили конкурентам Ротшильдов новую возможность предложить свои услуги. Первым выступал «Парижский банк»; Альфонс подозревал, что он исполняет роль прикрытия для немецких контрпартнеров, особенно Хенкеля фон Доннерсмарка. Субейрану, директору «Париба»[97]

, удалось одержать верх над Альфонсом в схватке за облигации летом 1871 г. И по вопросу о 300 млн франков, которые необходимо было выплатить к маю, Альфонс вынужден был уступить: после долгой борьбы он и другие частные банки гарантировали половину этой суммы, оставив вторую половину акционерным банкам. Это было всего лишь начало ожесточенной борьбы за контроль над оставшимися тремя миллиардами, которые предстояло выплатить. Бляйхрёдер снова попытался форсировать события, подружившись с Пуйе-Квертье, когда последний посетил Берлин. Он докучал Альфонсу более или менее безрассудными планами, целью которых было выговорить себе бо́льшую долю в следующей крупной операции. В Париже предстояло учредить новый франко-германский акционерный банк, который занялся бы следующим займом; 3 миллиарда должны были гарантировать французские железнодорожные акции (иными словами, акционерам французской железной дороги предлагалось обменять свои акции на рентные бумаги и передать контроль над французской сетью железных дорог Берлину). Подобно предложению Хенкеля фон Доннерсмарка о лотерейном займе, все эти немецкие планы в конечном счете оказались неуместными: внезапный всплеск патриотизма в самой Франции — желание покончить с оккупацией как можно скорее — способствовал тому, что операцию с рентой 1871 г. следовало повторить. Возникал единственный вопрос: сумеют ли парижские и лондонские Ротшильды повторить их прежнюю уловку и получить контрольный пакет в новом выпуске?

6.1.

Еженедельная цена закрытия на французские трехпроцентные рентные бумаги, 1860–1877