Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

Франкфуртские Ротшильды снова демонстрировали совершенно другие вкусы. Например, трудно представить, чтобы такая картина, как «Гете в Кампанья-ди-Рома», которую Майер Карл купил в 1846 г., висела в Париже или Лондоне. Во всяком случае, Майера Карла гораздо больше интересовали золотые и серебряные украшения, чем картины. Хотя его английские кузены тоже коллекционировали предметы искусства, — среди ценимых Лайонелом приобретений была так называемая «чаша Ликурга», александрийский или византийский стеклянный кубок, — их коллекции не отличались особой системой. К 1870-м гг. Майер Карл собрал ослепительное «сокровище» из 5000 предметов, среди которых выделялись такие жемчужины, как «Меркелевское столовое украшение» работы Венцеля Ямницера, шедевр немецкого Возрождения, и посеребренный рог слоновой кости в том же стиле — блестящая, хотя и современная подделка работы Райнхольда Вастерса.

Очевидно, Ротшильды мало интересовались современным им искусством, хотя мифотворцы преувеличивали это равнодушие. Рассказ о том, что Джеймс восстановил против себя двух художников, Жадена и Ораса Верне, в попытках получить портрет по сниженной цене, не соответствует истине; не может быть, чтобы Верне отомстил ему, изобразив Джеймса в образе трусливого еврея на картине «На пути в Смалу», потому что фигура, о которой идет речь, совершенно не похожа ни на него, ни на кого-либо из Ротшильдов. Правда, что, за некоторыми исключениями, единственными современными произведениями живописи, которыми владели члены семьи, были портреты, которые они заказывали сами: например, портрет Лайонела кисти Альфреда де Дре (1838), портреты четырех братьев на охоте кисти сэра Фрэнсиса Гранта (1841), портрет дочери Джеймса Шарлотты кисти Ари Шеффера и портрет его жены Бетти кисти Морица Даниэля Оппенгейма (1848). Кроме того, есть многочисленные изображения членов семьи, созданные Морицем Даниэлем Оппенгеймом, и портреты Джеймса кисти таких художников, как Шарль-Эмиль Шанмартен, Луи-Ами Кроклод и Ипполит Фландрен.

Было бы ошибкой списывать все это исключительно на семейный (или индивидуальный) «вкус». «Старые мастера» привлекали Джеймса и Лайонела по причинам не только чисто эстетическим. Если не считать их ценности как «статусных символов», в XIX в. известные картины считались такой же формой капиталовложения, как и в наши дни. То, что вся коллекция Джеймса была застрахована на 10 млн франков (400 тысяч ф. ст.), свидетельствует о размере инвестиций, предпринятых в тот период: в 1844 г. такая сумма была эквивалентна четверти доли Джеймса в совместном капитале всех пяти домов. Более того, рынок был оживленным, по нему еще проходила рябь, вызванная Великой французской революцией: после изгнания многих аристократических семей многочисленные частные коллекции стали доступны для новых покупателей, и весь XIX в. продолжалась практика продавать их на аукционе вместе, en Ыос. Еще одна, Июльская революция 1830 г. в конечном счете привела к продаже коллекции герцогини Беррийской, ставшей одним из первых источников коллекций Ротшильдов. После 1848 г. прошел большой аукцион Стоу. Несмотря на частоту подобных распродаж, спрос на старых мастеров часто превышал предложение. Достаточно характерно, что такую картину, как «Дама с веером» Веласкеса в 1843 г. Нату продали за 12 700 франков, в три с лишним раза больше, чем заплатил за нее банкир Агвадо всего за шесть лет до того.

Учитывая их огромное богатство, можно сказать, что Ротшильды могли себе позволить назначить цену выше, чем остальные, и некоторые члены семьи как будто питали склонность к подобным эскападам. Как сказал Майер, покупая итальянскую скульптуру в 1846 г., «всегда нужно покупать самое лучшее… и не обращать внимания на цену» на том основании, что «самое лучшее» все время растет в цене. Правда, события 1848–1849 гг., когда рынок произведений искусства «просел» так же резко, как финансовые рынки, поставил такой вывод под сомнение. Позже Джеймс всегда уступал картину другому участнику аукциона, если считал цену непомерной. В 1860 г. он предложил 3 тысячи гиней за Рубенса, но картина ушла к другому за 7500. «Сказочные цены, — заметил Джеймс, — у меня нет денег, чтобы платить десять тысяч гиней за Мурильо» (особенно учитывая, что картина «Христос как добрый пастырь» за двадцать лет до того стоила немногим более трех тысяч). Конечно, деньги у него были; но хотя он иногда совершал необдуманные покупки, ему претила мысль приобретать вещь на пике ее рыночной цены.

Уроки фортепьяно