Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

Поскольку три из пяти домов Ротшильдов находились на грани банкротства, неизвестность угрожала будущему семьи в целом. В Лондоне Шарлотта столкнулась с новым, неуважительным тоном со стороны таких дипломатов, как посол Австрии граф Дитрихштайн. Вот что она записала в дневнике: «…он сделал мне весьма двусмысленные комплименты, заявив: „Глядя на вас, становится очевидно, что вы больше не наслаждаетесь таким высоким положением в мире. Теперь вы благодарны, если кто-то называет вас красивой, хотя в прошлом вы расхохотались бы над такой иронией“. Я ответила: „Почему же я больше не наслаждаюсь таким высоким положением? Все потому, что у меня больше нет денежного мешка вместо трона или табурета для ног? Или, может быть, потому, что я больше не денежный мешок?“ — „Мешок-то на месте, но революция наполовину его опустошила“. — „Это никого не волнует, ваше превосходительство, лишь бы мы не просрочивали платежи и не предъявляли особых претензий“».

Она подозревала, что даже Дизраэли «верят в уничтожение нашей власти», хотя и это она тоже воинственно отвергала: «Она заключается не в одном нашем богатстве, и Господь Всемогущий не уберет от нас своей защищающей руки. Аминь!» Наедине она признавалась, что «Ротшильды, состояние которых всего два месяца назад превосходило запасы Английского банка, лишились большей части своего богатства».

Выживание

Как же они уцелели? Сразу же напрашивается ответ: сами революции оказались недолговечными. За пределами крупных городов народ довольно слабо поддерживал либеральные и республиканские конституционные новшества, да и в городах существовали глубокие различия в подходе к экономическим вопросам между разными профессиональными группами. Либеральные банкиры имели мало общего с недовольными ремесленниками, которые мечтали восстановить систему гильдий. Такие разногласия в значительной степени способствовали тому, что республиканцы во Франции и либералы в Германии почувствовали себя обманутыми. Во-вторых, в 1848 г. значительно снизилась угроза войны между великими державами; она была гораздо меньше, чем в 1830 г. Война же оставалась самым страшным кошмаром для Ротшильдов, не в последнюю очередь потому, что они помнили, что войны имеют тенденцию радикализовать революцию. Джеймс не раз говорил, что в случае большой войны он покинет Париж; но Франция Ламартина в очередной раз отказалась сыграть свою историческую роль экспортера революции. В то же время Великобритания Палмерстона не могла решить, поддержать ей революцию или нет, ведь некоторые ее аспекты противоречили интересам Великобритании (особенно притязания Германии на герцогства Шлезвиг и Гольштейн)[138]

. Пруссия и Пьемонт, конечно, воевали, но довольно вяло и имея в виду строго ограниченные цели. В-третьих, революционеры распылили значительную часть сил на национальные вопросы, которые подразумевали перекройку не только конституций, но и государственных границ; и здесь стала еще очевиднее противоречивость, а не взаимно дополняющий характер «весны народов».

Как и в 1830 г., поляки стали жертвами непримиримого противодействия России их чаяниям, несмотря на осторожную попытку Пруссии поддержать Польшу (в Познани все было кончено уже в мае). Славянским меньшинствам, проживавшим на территории Австрийской империи, было чего бояться после успешного отделения Венгрии, они ничего не приобретали от объединения Германии. Кроме того, они и между собой имели мало общего, даже в смысле языка. Немецкий проект, выработанный во Франкфурте, на первый взгляд не прошел потому, что раздутый и болтливый парламент никак не мог договориться о номинальном главе новой федерации; в действительности никак не удавалось примирить интересы Австрии и Пруссии относительно того, как реформировать Германский союз. Если не считать «Королевства Верхней Италии», в которое в мае 1848 г. вошли Пьемонт, Милан и Ломбардия, Италия должна была объединяться после разнообразных и довольно противоречивых по своей природе восстаний, вспыхнувших во всех частях полуострова. Таким образом, национальные движения разных государств стремились вытеснить друг друга. Наконец, как только перегруппировались армии Габсбургов под руководством Виндишгреца, Елачича и Радецкого, они быстро разделались с революционерами. В июне 1848 г. пала Прага. Пьемонтские войска Карла Альберта потерпели поражение при Кустоцце через месяц (25 июля). Сама Вена капитулировала в ноябре.