Дом соли и печали

Я протерла глаза и оттолкнулась от стены. Надо ложиться спать. Утро вечера мудренее. Проходя мимо галереи, я услышала тихий шорох. Очевидно, грации так и не наигрались. Я вошла в длинное помещение. С обеих сторон на меня смотрели портреты дальних предков в красивых тяжелых рамах. Прошло уже много лет, но от них по-прежнему исходил резкий запах масляной краски и лака. На мраморных пьедесталах стояли небольшие статуэтки и бюсты предыдущих герцогов.

Обойдя одну из самых крупных статуй, я застыла как вкопанная.

– Верити?

Она не ответила, и я огляделась по сторонам в поисках Мерси и Онор: возможно, они специально посадили ее сюда, чтобы напугать меня. Верити сидела в луче лунного света и водила пальцами по полу.

– Верити! – повторила я.

По моей спине побежали мурашки, и внезапно я подумала, что это вовсе не моя сестра. Я подошла поближе, но очень боялась увидеть на ее месте незнакомку. Незнакомку с чернильными слезами, стекающими по лицу. Но это все же оказалась Верити – милая кудрявая малышка с пухлыми щечками.

– Посмотри на мой рисунок, Аннали! – предложила она.

Я посмотрела на пол. Перед ней не было ни альбома, ни пастелей.

– Мне кажется, ты ходила во сне, милая, – сказала я.

Верити замотала головой. Ее взгляд был совершенно ясным и осознанным.

– Иди сюда, – похлопала она по полу рядом с собой.

Я присела рядом, не сомневаясь, что Мерси и Онор сейчас выбегут из темных углов и напугают меня. Но этого не произошло, поэтому я указала на плитку перед нами и сказала:

– Опиши мне свой рисунок.

– Это Эдгар, – начала Верити, показывая мне пустой квадратик на полу.

Мое сердце остановилось.

– Что?

– Смотри, вот здесь он упал… – Она очертила пальцем лужу крови.

Я замотала головой:

– Ты не могла этого видеть.

–… а вот его очки…

– Ты не видела этого.

Верити удивленно подняла на меня глаза:

– А мне и не нужно. Эулалия мне все рассказала.

Она накрыла своей теплой ладошкой мою руку, неправильно поняв мой испуганный взгляд.

– Не печалься из-за Эдгара, Аннали. Теперь он вместе с Эулалией.

– Это она тебе сказала? – ошеломленно спросила я.

Внутри все сжалось от ужаса. Это ненормально. Это не этап развития. С моей маленькой сестренкой что-то не так, и это очень серьезно. Верити беспечно кивнула, и тут я неожиданно вспомнила слова Фишера. Она всегда была любительницей долгих историй.

– Верити… Когда Эулалия приходит в гости, как ты с ней говоришь? Если бы я захотела у нее что-то спросить… ты можешь задать ей вопрос?

– Конечно.

– Как ты находишь ее? Нужно подождать, пока она сама придет?

– Ты хочешь поговорить с Эулалией?

Я остановилась. Это же чистой воды сумасшествие. Я не должна это поощрять. И все же я кивнула. Верити отвела взгляд и посмотрела куда-то мимо моего плеча.

– Можешь спросить сейчас, если хочешь.

Волосы на затылке встали дыбом.

– В смысле?

– Она здесь. Точнее, они оба.

Я обернулась, увидев в окне два темных силуэта, и снова бросила взгляд на Верити. Это всего лишь игра света и теней. Это не Эулалия. И тут я услышала.

Они приближались и остановились прямо за моей спиной. Внезапно я четко ощутила их присутствие. Я чувствовала их нутром, как рыба, предугадывающая следующее движение своего косяка. В груди стало тесно, и я никак не могла вздохнуть. Верити улыбнулась гостям, но у меня не хватало смелости обернуться и сделать то же самое. Я не хотела видеть свою сестру. По крайней мере, так. Я подалась вперед, не отрывая глаз от пола.

– Она спрашивает, почему ты не смотришь на нее, – сказала Верити тихим отстраненным голосом.

– Эулалия? – тихо прошептала я, ощущая себя сумасшедшей.

Я попыталась представить, что сижу в крипте перед ее статуей. Что бы я тогда сказала?

– Я… я очень по тебе скучаю.

– Она тоже скучает.

– Ты можешь рассказать мне о той ночи, когда ты вышла к обрыву? Эдгар сказал, что вы планировали встретиться, но тебя поджидал кто-то другой.

Боковым зрением я заметила, как Верити медленно кивнула, глядя на меня огромными, полными ужаса глазами.

– Кто это был? Кто убил тебя?

Я ощутила легкое покалывание: Эулалия подошла поближе. В нос ударил острый запах, похожий на вонь тухлой рыбы после жаркого дня на рынке. Холодные руки схватили меня за плечи и потащили назад, я закусила нижнюю губу. Ногти Эулалии были покрыты жизнерадостным коралловым лаком, но сломаны и стесаны, два ногтя на раскисших от воды пальцах отсутствовали. Я крепко зажмурилась и заплакала.

– Ты! – взвизгнула Эулалия и с силой толкнула меня вперед.

Я ударилась головой о мраморные плиты. Придя в себя, я первым делом подумала, что нужно хватать Верити и бежать, но в комнате было пусто.

– Верити! – позвала я и чуть тише добавила: – Эулалия?

Из дальнего конца комнаты, у окон, послышался шорох юбок. Наверное, она спрятала Верити за занавесками. Эулалия всегда любила играть в прятки. Я сглотнула и приблизилась к тяжелым бархатным гардинам. Я не знала, что меня ждет, но мое воображение уже рисовало страшные картины. В комнату хлынул лунный свет, серебристый и почти осязаемо плотный. Дрожащими руками я отодвинула одну складку портьер, потом другую, третью – но моих сестер нигде не было.