Дом соли и печали

Оставшись на пороге магазина в одиночестве, я не знала, что делать дальше. Несколько мужчин накрыли тело Эдгара простыней и оттеснили толпу на тротуар. Я хотела присоединиться к сестрам и Кассиусу, но неожиданно поняла, что боюсь подойти к трупу. Белая простыня мгновенно пропиталась кровью. Я отвернулась и начала рассматривать карманные часы в витрине, из глаз брызнули слезы. Он не прыгал из окна. Я не верю. Фишер вернулся через несколько мгновений и мрачно сообщил:

– Там никого нет. Мне жаль, Аннали.

19

– Там кто-то был! – не уставала повторять я, почти крича от отчаяния, хотя прошло уже много часов.

Камилла сидела перед зеркалом и подбирала новый оттенок румян. Она покрутила кисточкой по щекам, растушевывая нежно-персиковую пудру.

– Вы не можете сегодня идти на танцы.

– С чего бы это? Потому что Эдгар покончил с собой? Мне не было до него никакого дела при жизни, и я не собираюсь оплакивать его после смерти.

– Ты плакала сегодня днем. Я все видела!

– Я расстроилась. Не каждый день кто-нибудь решает распрощаться с жизнью, пока я делаю покупки на рынке.

Я выхватила баночку с румянами у нее из рук:

– Пожалуйста, не уходи. Останься сегодня со мной дома.

Камилла вскинула брови:

– Нет. И тебе тоже дома делать нечего. Пойдем с нами и забудем обо всем. Хотя… Сегодня тебе, наверное, не хочется забывать обо всем, – усмехнулась она, ярко накрасив губы.

Камилла протянула мне сияющее ожерелье. Сегодня темой бала были украшения королевского двора, и она решила надеть розово-золотое платье, сшитое ко дню рождения тройняшек.

– Можешь помочь? Не могу застегнуть сама.

– Что ты имеешь в виду? О чем я не хочу забывать?

Она оглянулась на меня с хитрой улыбкой:

– Я видела тебя в окне таверны до… Эдгара. Наедине с тем парнем.

– Грации отошли к прилавку за сидром.

Я надела ожерелье из фальшивых драгоценных камней ей на шею.

– Ты выглядела слишком счастливой для разговоров о сидре. Кто он?

– Вы что, еще не готовы? – ворвалась Лигейя. – Мы же пропустим первую кадриль!

– Я готова, – возразила Камилла и покружилась вокруг себя.

– А я не пойду.

Улыбка Лигейи померкла.

– Почему?

Я отложила румяна:

– Сегодня мы видели, как умер человек. Неужели вам хочется танцевать после такого?

– Мы не видели, как он умер. Он уже был мертв. И кстати, у нас наконец новые туфли.

Я нервно дернула заусенец на безымянном пальце. Около ногтя выступила крупная капля крови.

– Они не разношены. Вы натрете мозоли.

Камилла протянула мне носовой платок.

– Ну натрем так натрем. Ладно, иди тогда спать, зануда, – сказала она, поцеловав меня в щеку. – Утром тебе станет легче.

Я решила пустить в ход последний аргумент:

– Ты выглядишь так, как будто тебе тоже не помешало бы хорошенько выспаться.

Яркие румяна на щеках отнюдь не могли замаскировать бледность и темные круги под глазами.

– Высплюсь. Завтра.

Камилла взяла свою сумочку и погасила канделябры. Единственным источником света в темном коридоре осталась моя свеча. Они с Лигейей проскользнули на черную лестницу. Ленор и Розалия уже ждали в саду.

Из комнаты Мерси послышался тихий смех. Они с Онор и Верити, наверное, затевали какую-то шалость. Я остановилась у двери и прислушалась. Возможно, стоило прервать их веселье. Из комнаты доносилось пение и смех. Мерси отсчитывала ритм.

– И раз-два-три. Раз-два-три. Раз-два-три, поворот.

Даже они танцевали сегодня. Я зажгла канделябры с обеих сторон от своей кровати, повесила на спинку стула платье и надела чистую ночную рубашку из мягкого маркизета. Вокруг рукавов и горловины были вышиты подснежники.

Подойдя к зеркалу, я взяла с туалетного столика невидимки и расчесала гребнем спутанные локоны. Мама всегда говорила, что полезно расчесывать волосы перед сном: во-первых, так они всегда будут здоровыми и блестящими, а во-вторых, это помогает распутать клубок тревожных мыслей, накопившихся за день. Интересно, сколько раз придется провести гребнем, чтобы распутать мой клубок?.. Боюсь, я никогда не смогу забыть разбитые очки Эдгара.

Пламя свечи отразилось в серебряном гребне, пока я завороженно наблюдала за ним в зеркале. Может быть, стоило все же пойти с сестрами? Ведь теперь я осталась наедине со своими мыслями. Если бы я пошла танцевать, то хотя бы смогла немного развеяться. Кто-то пробежал мимо моей двери, и я наконец отвлеклась от тяжелых мыслей.

Выглянув в темный коридор, я услышала хихиканье, доносившееся с черной лестницы. Я устало вздохнула и поплелась в ту сторону. Видимо, грации снова решили подурачиться. Застану их врасплох, отправлю спать и лягу сама. Сейчас уже слишком поздно для игр. Я поспешила к лестнице, намереваясь остановить сестер до того, как они перебудят весь дом. Сделав первый шаг, я услышала смех за своей спиной. Обернувшись, я вытянула руку со свечой вперед, но никого не увидела. Я вглядывалась в темноту, щурилась, но тени не шевелились.

– Верити! – позвала я: она всегда отзывалась первой.

Тишина.

– Мерси? Онор? Это не смешно.