Дом Цепей

— Хорошо. Если позволишь, теперь моя очередь задать вопрос. По дороге сюда ты миновал место, где ягги… оказались в заключении. Я, разумеется, освобожу тех, что выжили.

— Конечно.

— Они полукровки.

— Да, так мне сказали.

— А тебе не было интересно, откуда пришла вторая половина их крови?

Карса поднял глаза, затем медленно нахмурился. Арамала улыбнулась:

— Видно, многое мне придётся тебе рассказать.

Некоторое время спустя Карса Орлонг вышел из башни. И двинулся дальше по следу армии, прочь из промёрзшей земли Омтоз Феллака.

Когда теблор наконец вышел с Пути на жар послеполуденного солнца в своём родном мире, он очутился на краю гряды старых холмов. Задержавшись, оглянулся и увидел, на самом краю горизонта, город — наверное, Сарпачию, — и блеск широкой реки.

Впереди холмы образовали некое подобие хребта — достопримечательность, которая, как подозревал Карса, появлялась лишь на местных картах. В низинах у его подножия не было видно крестьянских хозяйств, отары не пятнали разбитые склоны.

Т’лан имассы вышли здесь же и ушли вперёд, в холмы, но следов не осталось, ибо в этом мире с тех пор миновали годы. Теблор стоял на краю Ягг-одана.

К тому времени, как урид добрался к подножию и начал карабкаться по выветренному склону, сгустились сумерки. Камень здесь казался нездоровым, точно его поразила какая-то неестественная хворь. Большие куски отламывались и катились вниз из-под ног.

Вершину — по сути, гребень, менее трёх шагов шириной, — покрывали изношенный камень и мёртвые травы. Впереди земля резко опускалась, так что образовалась просторная долина, окаймлённая столовыми горами. На противоположном конце долины, в пяти с лишним тысячах шагов, высилась отвесная скала рыжевато-ржавого цвета.

Карса не мог себе представить природную силу, которая породила бы подобный ландшафт. Плосковерхие горы сотворила эрозия, будто по всей долине нёс свои воды мощный потоп, или ветра, ревущие в узких ущельях, — куда медленней, не говоря уж о том, что заняло бы куда больше времени. Или вся долина прежде стояла вровень с холмами, но появилась в результате какого-то подземного оседания. Болезненные выходы породы на поверхность свидетельствовали о том, что весь район пострадал от вымывания.

Теблор начал спускаться по крутому склону.

И вскоре обнаружил, что весь он изъязвлён пещерами и углублениями. Судя по калькрицитовым обломкам у входов — шахты. Но добывали тут не олово или медь. Кремень. Широкие жилы этого стеклянисто-коричневого материала открытыми ранами пятнали склоны холмов.

Карса прищурился, глядя на столовые горы впереди. Полосы песчаника резко вздымались вверх, не все — под одним углом. Вершины ничем не напоминали плоские плато, какие следовало бы ожидать; напротив — венцы казались зазубренными и разбитыми. Ложе долины — насколько можно было рассмотреть между приземистыми горами — усыпал острый гравий. Осколки кремня из каменоломен.

В одной этой долине целая армия могла бы изготовить себе каменное вооружение…

И запасы кремня в этих местах ещё далеко не иссякли.

В голове теблора зарокотал голос Байрота Гилда:

— Карса Орлонг, ты кружишь вокруг истины, точно одинокий волк вокруг марала

.

В ответ Карса лишь хмыкнул. На другой стороне утёса он уже приметил другие пещеры — высеченные в крутом утёсе. Оказавшись в тени на дне долины, теблор направился к ним. Густой слой гравия под ногами коварно проседал, острые грани впивались в подошвы мокасин. В воздухе стоял запах известняковой пыли.

Урид приблизился ко входу в большую пещеру, расположенную в нижней трети утёса. К ней вёла широкая осыпь, которая, впрочем, тревожно подавалась под тяжёлыми шагами теблора. И вот он наконец выбрался на неровный пол пещеры.

Скальная стена утёса была обращена на северо-восток, и поскольку солнце уже опустилось к горизонту, естественного света в пещере не было. Теблор положил на камень свой мешок и вытащил небольшой фонарь.

Стены из обожжённого известняка потемнели от бесконечных слоёв копоти, высокий потолок изгибался в неровный купол. В десяти шагах от входа проход сужался там, где встречались стены и полоток. На корточках Карса протиснулся в узкий лаз.

За ним открылась просторная каверна. В стене напротив угадывался цельный выступ крепкого, чистого кремня, доходивший почти до самого потолка. В боковых стенах проглядывали глубокие ниши. Расселина в центре грубо вытесанного чертога сочилась сероватым светом сумерек снаружи. Прямо под ней лежала куча песка, из которой росло узловатое, перекрученное дерево — гульдиндха, — доходившее Карсе едва ли до колена. Листва его приобрела более глубокий зелёный оттенок, чем обычно.

То, что дневной свет проникал вглубь на две трети утёса, уже само по себе было чудом… но это дерево…