Дом Цепей

Скорее всего, в селении сейчас находились мятежники из Воинства Апокалипсиса. Перекресток дорог — слишком удобное место, чтобы им пренебречь. Карса не собирался показываться в деревне. Теблор странствовал сам по себе, и никого не касалось, куда и зачем он идет. Похоже, западная часть Семиградья не так сильно пострадала от мятежа. Разрушенные дома и истоптанные поля попадались здесь редко. На городских и деревенских улицах не валялись разлагающиеся трупы. Может, здесь было не так много малазанских торговцев и землевладельцев? Или же все местные гарнизоны были отозваны в главные города: Каюм, Сарпачию и Угарат. Возможно, малазанцы предпочли уйти вместе с солдатами. Если так, то это вряд ли их спасло.

Карсу угнетало сознание того, что он почти безоружен (малазанский короткий меч, которым он пользовался вместо ножа, не в счет). Он бы давно сделал себе новый меч, однако в здешних местах не было подходящей древесины. Помнится, Леоман рассказывал ему о железных деревьях, растущих в Ягг-одане. Придется ждать, пока он туда доберется.

Стемнело. Карса встал, надел на плечи мешок и двинулся вдоль края рощи. Одна из имперских дорог вела в нужном ему направлении. Скорее всего, она соединяла Лато-Ревей со священным городом Угаратом. Если хоть один из мостов через реку Мерсин уцелел, то явно где-нибудь на этой дороге.

Деревню Карса обогнул с северного края, двинувшись прямо по полю. Колосья доходили ему до колена, земля была влажной после полива. И откуда, интересно, здешние крестьяне берут воду? Наверное, из какой-нибудь близлежащей реки. Теблорский воин стал думать о разных приспособлениях, помогающих удерживать воду в оросительных канавах. Затем его мысли перекинулись на крестьянское ремесло.

«Неужели здешние низинники всю жизнь гнут спину, возделывая поля? — Карса поморщился. — Ради чего? Чтобы хозяева богатели еще больше, а работники довольствовались жалкими крохами и от непосильного труда старились раньше времени? Какое никчемное существование!»

И чего его вдруг потянуло рассуждать об участи землепашцев? Карса усилием воли попытался думать о Ягг-одане, но мысли о богатстве и бедности никак не шли из головы. Предводители мятежников любили говорить о равенстве, о том, что после изгнания малазанцев жизнь простых людей станет иной. Теблор усмехнулся.

«Малазанцев здесь почти не осталось, а что изменилось в жизни местных крестьян? Место богатых чужаков заняли состоятельные соплеменники. И не все ли равно, какого цвета хомут у тебя на шее?»

Карса всегда считал, что находится в свите Ша’ик лишь временно. Война, которую предстояло вести Избраннице, — не его война. Вихрь Дриджны ничего не изменит в Семиградье. Прольются реки крови, но все останется по-прежнему.

Он перепрыгнул через канаву, продрался сквозь густой кустарник и оказался на краю неглубокой ямы длиною в тридцать и шириною в двадцать шагов. Сюда жители близлежащих селений свозили отбросы, но даже эта зловонная груда не могла полностью скрыть торчащие человеческие кости.

Вот и ответ, куда делись здешние малазанцы. Земля, которую они захватили, стала их могилой. А те, кто на них работал, наверняка хвастались друг перед другом числом размозженных голов и перерезанных глоток.

«И опять, Карса Орлонг, нам показывают истинную сущность низинников. — В голосе Байрота Гилда ощущались язвительность и горечь. — Они любят похваляться своими добрыми делами, но не могут и шагу ступить, чтобы не сотворить зло. Их святость лжива. Хорошенько узнай их повадки, воитель, ибо тебе предстоит воевать с низинниками».

— За это время, Байрот Гилд, я не ослеп и не поглупел.

«Тут неподалеку есть место, которое считается нечистым, — раздался голос Делюма Торда. — Это весьма древнее место. Здешние жители всегда обходили его стороной».

«Не всегда, — возразил ему Байрот. — Иногда их гнал сюда страх. Сейчас тут сохранилась лишь часть прежней силы. Но она осталась. Она зовет. Ты согласен пойти туда, воитель?»

Карса обогнул яму. Впереди виднелось нечто, похожее на остатки древних строений: фрагменты земляных валов и каменных стен. Правильнее сказать, зрелище сие проступало сквозь заросли колючих кустарников и щетину желтой травы. Все эти странные курганы кольцом окружали главный — круглый холм с плоской вершиной, слегка покосившейся от времени. На вершине темнели камни. Они тоже стояли косо, но чувствовалось, что так их изначально поставили неведомые строители.

Некогда священное, сегодня это место превратилось в отвратительную свалку. Низинники стаскивали сюда камни и сор со своих полей. Вокруг центрального холма возвышались целые горы сгнивших пальмовых листьев, обломки деревянных плугов, черепки битой посуды, кости и целые скелеты волов, овец и коз.

Петляя между нагромождений мусора, Карса поднялся на вершину главного холма. Ближайший из камней был высотой ему по пояс. Щербатую поверхность покрывали письмена, выведенные древесным углем. Карса узнал тайный язык семиградских низинников, недоступный малазанским захватчикам.

— Вряд ли это место обходят стороной, — заметил он, вспомнив слова Делюма.