Дом Земли и Крови

Брайс тяжело кивнула, будто вместо головы у нее было старинное пушечное ядро.

– Зачем ты врала матери? – спросил Хант, предоставляя ей решать, о каком именно вранье речь.

Брайс молчала. Убедившись, что добавки не будет, Сиринкс удалился в спальню хозяйки.

– Иногда вранье полезнее правды. Мама разволновалась бы, рванулась сюда. А ей сейчас в городе делать нечего. Особенно если все это закрутится в дерьмовую сторону. И о тебе я ей ничего не сказала, поскольку тоже не хотела лишних вопросов. Так легче.

Легче не позволять себе наслаждаться жизнью. Легче держать всех на расстоянии.

След от пощечины, влепленной ей Юниперой, оставался почти таким же ярким. Лучше прикрыть подругу своим телом, чем лишиться подруги.

– Хант, я должна найти того, кто это сделал, – тихо сказала Брайс.

Он поймал ее взгляд, полный нескрываемой боли:

– Знаю.

– Нет, – хрипло возразила Брайс. – Не знаешь. Мне плевать, чем руководствуется Микай. Но если я не найду ту мерзкую двуногую тварь, это съест меня изнутри.

Хант вдруг понял: в душе Брайс не было страха перед убийцей и демоном. Там жили горе и боль. Все эти два года.

– Мне нужно найти, кто это сделал, – повторила Брайс.

– Мы найдем, – пообещал Хант.

– Откуда ты знаешь? – покачала головой она.

– Потому что у нас нет иного выбора. У меня нет иного выбора.

Поймав недоуменный взгляд Брайс, Хант выдохнул и сказал:

– Микай предложил мне сделку.

– Какую? – насторожилась она.

Хант стиснул зубы. Она приоткрыла завесу своей жизни. Значит, он может сделать то же самое. Особенно если они теперь обитают в одной квартире. Компаньоны, Хел побери.

– Когда я приехал сюда, Микай предложил мне сделку: если я рассчитаюсь за каждого, кого Восемнадцатый легион убил в тот день на горе Хермон, он вернет мне свободу. За все две тысячи двести семнадцать жизней.

Он внутренне сжался, желая, чтобы остальное она додумала сама.

Брайс пожевала губу.

– Я так думаю, это значит…

– Да! – прорычал он. – Это означает заниматься ремеслом, которым я владею в совершенстве. Смерть за смерть.

– То есть по приказу Микая ты должен уничтожить более двух тысяч его противников?

Хант грубо рассмеялся.

– Микай – губернатор обширной территории, – прошептала Брайс. – И проживет он еще не менее двухсот лет. Ничто не помешает ему удвоить число жертв из своего поганого списка.

В ее глазах был неподдельный ужас. Ханту захотелось ее успокоить. Почему – он и сам не знал.

– Такая у нас с ним работа. – Он провел рукой по волосам. – Понимаю, ситуация жуткая, но он хотя бы предложил мне выход из нее. А когда убийства возобновились, Микай предложил мне другую сделку: найти убийцу до начала Встречи, и тогда он уменьшит мой долг до десяти.

Хант ждал ее осуждения. Вот сейчас скажет, что он ничем не лучше Микая. Но Брайс сказала совсем другое:

– Теперь понятно, почему ты так меня доставал.

– Да, – сухо ответил Хант. – Микай приказал мне держать это в тайне. Так что если ты обмолвишься хоть словом…

– Его предложение будет аннулировано.

Хант кивнул, внимательно глядя на ее исцарапанное лицо. Брайс молчала. Молчание его насторожило.

– Ну и как? – не выдержал он.

– Что «ну и как»? – спросила Брайс, собираясь уйти к себе.

– Почему бы тебе не сказать, что я эгоистичный кусок дерьма, заботящийся только о себе?

Брайс снова остановилась. В глазах что-то блеснуло.

– А зачем, Аталар? Ты только что все сказал за меня.

В нем сорвалась какая-то пружина. Пусть Брайс забрызгана кровью и облеплена грязью, он оглядел ее с ног до головы, не пропустив ни одного изгиба ее тела. Хант старался не думать о ярко-розовом нижнем белье под ее облегающим платьем. Усилием воли он поставил пружину на место.

– Прости, что подозревал тебя. И еще. Прости, что тебя осуждал. Я думал, ты просто клубная тусовщица, и вел себя с тобой как редкостный придурок.

– Не вижу ничего позорного в том, чтобы быть клубной тусовщицей. Не понимаю, чем они так досаждают миру…

Она умолкла, обдумывая его слова.

– Так для меня легче. Пусть окружающие думают обо мне хуже, чем я есть. Мне это помогает видеть, каковы они на самом деле.

– Хочешь сказать, что ты всерьез считаешь меня придурком? – с намеком на улыбку спросил Хант.

Но ее глаза оставались серьезными.

– Я встречала немало придурков и со многими еще и общаться должна была по работе. Но ты к ним не относишься.

– Раньше ты говорила другое.

Чувствуя, что Брайс сейчас уйдет к себе, Хант спросил:

– Хочешь, приготовлю поесть?

Брайс в который раз остановилась. Он ждал, что она скажет «нет», но она прохрипела:

– Чизбургер, а к нему – жареной картошки. И молочный коктейль с шоколадом.

– Заказ принят, – улыбнулся Хант.

* * *

Просторная гостевая комната находилась сразу за кухней. Она была выдержана в оттенках серого и кремового с вкраплением светло-розового и василькового тона. Кровать вполне позволяла улечься, не боясь повредить крылья. Вероятно, кровать покупали в расчете на ваниров. Справа от двери стоял комод, а на комоде – голубая керамическая чаша, кривобокая и щербатая. К ней были прислонены несколько фотографий в дорогих рамках.