Дом Земли и Крови

Обустройство кабинета разительно отличалось от кабинетов медведьм на Пангере. Там стены были обшиты деревом. Ведьмы готовили снадобья в железных котлах, передававшихся из поколения в поколение.

Легким жестом ведьма указала на смотровой стол, обитый белой кожей. Он занимал середину кабинета. Его боковые пластиковые стенки имели множество выдвижных приспособлений, позволявших осматривать ваниров всех пород и размеров.

Хант занял единственный стул возле шкафа. Слегка побледневшая Брайс забралась на стол.

– По телефону вы мне сказали, что рану вам нанес кристаллос и она до сих пор не зажила. Иными словами, яд по-прежнему остается в тканях. Я вас правильно поняла?

– Да, – почти шепотом ответила Брайс.

Ханту была ненавистна боль, пронизывавшая это короткое слово.

– И вы позволите мне воспользоваться извлеченным ядом для моих опытов по поиску противоядия от синта?

Брайс взглянула на Ханта. Ангел утвердительно кивнул.

– Я понимаю, как важно поскорее найти противоядие, – сказала Брайс. – Конечно, пользуйтесь всем, что извлечете.

Ведьма поблагодарила ее и пробежала глазами карточку, заполненную Брайс на сайте клиники. Помимо карточки, Брайс представила другую карточку, которую имел каждый полноправный гражданин.

– Как вижу, вы получили травму почти два года назад.

– Да. – Брайс теребила край футболки. – Понимаете, сама рана затянулась, но продолжает болеть. Когда я бегаю или много хожу, возникает жжение. Вся кость горит.

Хант едва удержался, чтобы не заворчать.

Ведьма наморщила лоб и, оторвавшись от записей, быстро взглянула на ногу Брайс:

– Боль давно появилась?

– С самого начала, – ответила Брайс, не глядя на Ханта.

– Вы были рядом в момент нападения? – спросила у него медведьма.

Брайс хотела ответить за него, но Хант ответил сам:

– Да.

Брайс повернула голову к нему. Хант старался смотреть только на ведьму:

– Я прибыл через три минуты после нападения. Зубы кристаллоса успели располосовать ей бедро.

Эта речь напоминала исповедь.

– Требовалось поскорее залатать рану. Я воспользовался медицинским степлером… они есть у легионеров, и наложил скрепки, – продолжал Хант, не понимая, почему у него так сильно колотится сердце. – Сообщение о ране сделал я. Брайс с тех пор не проходила никакого лечения. Поэтому шрам… – Хант торопливо сглотнул. Чувство вины делалось все невыносимее. – Поэтому шрам так выглядит. – Он посмотрел на Брайс, молчаливо извиняясь перед ней за свою «штопку», и повернулся к ведьме. – Это моя вина.

В ответном взгляде Брайс не было ни следа гнева или ненависти. Только понимание.

Ведьма смотрела на обоих и, казалось, решала, не оставить ли их наедине.

– Значит, потом вы ни разу не обращались к медведьмам?

– Нет, – ответила Брайс, не сводя глаз с Ханта.

– Почему?

– Потому что хотела, чтобы боль оставалась со мной. Она была мне ежедневным напоминанием.

В глазах Брайс заблестели слезы, причину которых Хант так и не мог понять.

Ведьма деликатно не заметила слез пациентки.

– Ваши личные причины не столь важны, как яд, остающийся в ране. Я могу извлечь его уже сегодня. Затем, если вдруг окажетесь вблизи клиники, приглашаю посмотреть на мои эксперименты с вашим «подарком». Чтобы превратить яд в эффективное противоядие, его необходимо стабилизировать. Тогда он вступит во взаимодействие с синтом и поборет синтетическую магию. Мои целительские способности позволяют это сделать, но для стабильности требуется мое присутствие. Я ищу способ, который позволил бы природной магии делать это без меня. Тогда противоядие можно будет широко применять повсюду.

– Непростая у вас задача, – сказала Брайс, наконец отведя взгляд от Ханта.

Ему показалось, что погасло согревавшее его пламя.

Ведьма подняла руки. На кончиках пальцев ненадолго вспыхнул белый свет. Вероятно, она проверяла готовность своей магии.

– Меня воспитывали наставницы, хорошо знавшие древнейшие виды магии. Эти знания они передали мне.

– Я готова, – выдохнула Брайс. – Делайте, что считаете нужным.

Но ведьма не торопилась начинать и почему-то хмурилась.

– Брайс, мне придется вскрыть рану. Я могу ввести обезболивающее. Эта часть ноги онемеет, и вы ничего не почувствуете. Но яд… Если мое предположение верно и он находится глубоко… митридатские пиявки с ним не справятся. Когда ранили вашего спутника, – она посмотрела на Ханта, – яд не успел пустить корни. А у вас яд проник давно и укоренился… Яд сродни живому организму. Он питается вами. Так просто он не уйдет, особенно после стольких месяцев вольготного житья в вашем теле. Чтобы вытащить его из вас, мне придется воздействовать своей магией. Но яд попытается убедить вас отказаться от лечения. Через боль.

– И ваше обезболивающее не поможет? – спросил Хант.

– Увы, боль будет ощущаться и при местной анестезии. А провести полную здесь невозможно. Если хотите, я могу вас записать на прием в какой-нибудь специализированный хирургический центр, но мне понадобится один-два дня.

– Операцию мы сделаем сегодня, – глядя на Ханта, сказала Брайс. – Сейчас.

Он мог лишь кивнуть.

– Вот и отлично. – Ведьма прошла к раковине и стала мыть руки. – Тогда начинаем.

* * *