Дом Земли и Крови

– Брайс… сейчас мне нужно, чтобы вы лежали как можно спокойнее. Постарайтесь не шевелиться. И дышите. Чем глубже, тем лучше.

– Хорошо, – едва слышно ответила Брайс.

Хант держал ее за руки. Брайс пыталась дышать ровно…

Казалось, ей в рану плеснули кислоты. Кожа зашипела, кости стали плавиться.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Она выдыхала ртом, сквозь стиснутые зубы. Боги, боги…

Хант сплел их пальцы.

Вся нога Брайс была как будто охвачена огнем.

– Когда в ту ночь я добрался до переулка, – сказал Хант, перекрывая ее шумное, отчаянное дыхание, – ты была вся в крови, но пыталась его защищать. Ты не подпускала нас к нему, пока мы не показали тебе жетоны и не убедили тебя, что мы легионеры.

Брайс всхлипнула. Ее дыхание не поспевало за острым как бритва проникновением скальпеля в недра раны.

Пальцы Ханта гладили ее лоб.

– И тогда я подумал: «Вот бы кто-то так прикрывал мою спину. Вот бы мне такого друга». А знаешь, почему мы поначалу цапались, когда встретились снова? В глубине души я знал, что это так, и боялся себе признаться.

Брайс было не унять слез, текущих по щекам.

– Я был не только в переулке. В комнате дознания тоже, – продолжал Хант, не сводя с нее глаз и нежно гладя по волосам. – Я все видел и слышал.

Боль проникла так глубоко, что Брайс не выдержала и закричала.

Хант нагнулся к ней, коснувшись своим прохладным лбом ее горячего лба.

– Все это время я знал, кто ты. Я никогда не забывал о тебе.

– Начинаю удаление и стабилизацию яда, – объявила ведьма. – Будет еще больнее, но я почти закончила.

Брайс не могла дышать. Не могла думать ни о чем, кроме Ханта, его слов, боли в ноге и шраме в собственной душе.

– У тебя получилось. Слышишь, Брайс? У тебя получилось.

Ничего у нее не получилось. Очередной приступ боли заставил ее выгнуться, насколько позволяли ремни. Но ее горло никто не сдерживал, и она заорала на весь лечебный кабинет.

Хант все так же крепко держал ее за руки.

– Почти закончила, – сопя от напряжения, сказала ведьма. – Брайс, потерпите еще немного.

И она терпела. Ради Ханта и его руки, ради нежности в его глазах она терпела. Изо всех остающихся сил.

– Я нашел тебя, – прошептал он. – Дорогая, я нашел тебя.

Раньше он говорил другое слово: «дорогуша» – насмешливое, дразнящее. И ее это жутко раздражало.

Но не сейчас, когда он держал ее за руку, смотрел в глаза и, казалось, разделял с нею всю боль.

– Дыши, – велел он. – У тебя получится. Мы пройдем и через это.

«Пройдем. Вместе. Вместе пройдем через жизненные встряски. Через хаос, зовущийся окружающим миром». Брайс заплакала, и не только от боли.

Хант, словно почувствовав это, вновь наклонился к ней и приник к ее губам.

Это был едва осязаемый поцелуй, легкий как перышко. Но от него в груди у Брайс вспыхнула звезда. Свет, так долго спящий, начал заполнять все ее тело.

– Солас пылающий, – прошептала ведьма, и боль вдруг исчезла.

Казалось, ведьма щелкнула невидимым выключателем, поскольку боль ушла совсем. Это было так удивительно, что Брайс, временно забыв о Ханте, перевела взгляд на ногу, увидела брызги крови и… зияющую рану. Ее нога была располосована на целых шесть дюймов. Может, Брайс и потеряла бы сознание, если бы вместе с раной не увидела другое. Между пластинами пинцета, который держала ведьма, извивалось что-то похожее на червя.

– Если бы моя магия не стабилизировала яд, он бы сейчас был жидким, – пояснила ведьма.

Она осторожно поместила яд – прозрачного, извивающегося червя с черными крапинками – в стеклянную банку. Он и там извивался, как живое существо. Ведьма быстро закрыла крышку. Послышалось гудение ее магии. Яд мгновенно превратился в лужицу, но и сейчас продолжал пульсировать, словно искал способ выбраться наружу.

Хант продолжал смотреть только на Брайс.

– Сейчас я промою вам рану, наложу швы, а затем мы проверим действие противоядия, – сказала ведьма.

Брайс кивнула, едва слыша. В мозгу продолжали звучать слова Ханта: «Я тебя нашел».

Она сжала его пальцы. Глаза сказали ему то, чего не могло сказать ее воспаленное горло: «И я тебя нашла».

* * *

Через полчаса Брайс уже сидела на столе. Хант обнимал ее за талию, прикрывая крылом. Оба смотрели, как магия ведьмы, превратившись в беловатый луч, обвилась вокруг лужицы яда внутри банки, превратив яд в тонкую нитку.

– Вы уж простите, если мой метод проверки противоядия не отвечает строгим условиям медицинского эксперимента, – сказала ведьма.

Она прошла туда, где в прозрачной пластиковой коробочке лежала обыкновенная белая таблетка. Подняв крышку, ведьма поместила внутрь нить яда. Та лентой обвилась вокруг таблетки и попыталась вырваться наружу, но ведьма быстро закрыла крышку.

– Наркотик, проникший на улицы, – гораздо более сильная версия синта, чем эта таблетка, – сказала она. – Сейчас я хочу убедиться, сможет ли моя целительская магия удержать яд и смешаться с ним, чтобы затем атаковать синт.

Ведьма сосредоточилась. Ее магия заставила нить яда светиться. Через мгновение нить втянулась в таблетку. Но лицо ведьмы оставалось сосредоточенным. Казалось, она следила за тем, что происходило внутри таблетки.