Дом Земли и Крови

Повреждение оказалось серьезнее, чем представляла Брайс. Ведьма осмотрела ее ногу: вначале рентген-сканером, а затем силой своей магии. Соединив то и другое, она вывела результаты на большой экран, прикрепленный к дальней стене.

– Видите темную ленту, протянувшуюся вдоль вашего бедра? – Ведьма указала на ломаную линию, напоминающую раздвоенную молнию. Она пронизывала бедро Брайс. – Это и есть яд. Каждый раз, когда вы бегаете или долго ходите, он выползает из своего логова и терзает вас.

Лазерная указка ведьмы поднялась выше, застыв на белом участке.

– А это ткань шрама. Вначале мне нужно будет его разрезать, но это не займет много времени. А само извлечение продлится дольше.

Брайс кивнула, пытаясь скрыть дрожь. Отступать некуда.

Ведьма снова вымыла руки.

Хант сидел и молча смотрел.

– Переоденьтесь в халат, и начнем.

Ведьма прошла к металлическому шкафу. Брайс сняла беговые шорты, затем через голову стянула футболку. Хант отвернулся. Ведьма помогла Брайс надеть легкий халатик и сама завязала кушак.

– Какая у вас красивая татуировка, – сказала медведьма. – Правда, алфавит мне незнаком. Что означают эти слова?

Брайс и сейчас помнила каждый укол иголок, набивавших строки у нее на спине.

– «Все возможно посредством любви». Мы сделали эту надпись, чтобы никогда не расставаться.

Ведьма одобряюще хмыкнула, посмотрев на Брайс и Ханта:

– Вас связывают очень сильные узы.

Брайс промолчала, не сказав ведьме, что татуировка никак не связана с Хантом. Ей вспомнились обстоятельства появления этого изречения. Они с Даникой были тогда изрядно пьяны. Подруга решила, что клятва вечной дружбы, запечатленная на древнем языке, станет вызывать меньше насмешек.

– А ваш венец болит? – вдруг спросила ведьма у Ханта.

– Болел, когда мне уродовали лоб.

– Какая ведьма вам это накалывала?

– Да какая-то имперская старая карга, – сквозь зубы ответил Хант. – Одна из Старейших.

Лицо медведьмы посуровело.

– Это темная сторона нашей работы. Такими венцами мы лишаем силы тех, кого клеймим. Эту варварскую практику нужно прекратить.

– Хотите убрать венец с моего лба? – спросил Хант, улыбнувшись одними губами.

Ведьма застыла на месте. У Брайс перехватило дыхание.

– А если уберу, как вы поступите? – тихо спросила ведьма, и в ее темных глазах вспыхнуло любопытство вперемешку с древней силой. – Накажете тех, кто вас пленил?

Брайс хотела их предупредить, что вести такие разговоры опасно, но Хант пришел ей на помощь:

– Кажется, мы отвлеклись от темы нашего визита.

Но ответ читался в его глазах. Подтверждение. Да, он убьет тех, кто сделал его рабом, кто издевался над ним. Ведьма слегка наклонила голову, словно и она прочла ответ.

– Брайс, я готова. Ложитесь на спину.

Брайс подчинилась, ощущая дрожь во всем теле. Ведьма зафиксировала ее на столе: вначале туловище, затем ноги. Отрегулировала наклон операционного светильника. Подтянула ближе столик на колесиках, на котором лежал поднос со сверкающими инструментами, ватными тампонами и пустым стеклянным флаконом.

– Сначала я введу вам обезболивающее, – пояснила ведьма.

Она надела хирургические перчатки и взяла шприц.

Брайс затрясло еще сильнее.

– Дышите поглубже, – посоветовала ведьма, выдавливая из шприца пузырьки воздуха.

Скрипнул перемещаемый стул, и вокруг руки Брайс сомкнулась теплая мозолистая рука.

– Дыши, Брайс, – вслед за ведьмой повторил Хант, не сводя с нее глаз. – Глубже.

Она едва успела сделать вдох, как в бедро вонзилась острая игла. Из глаз брызнули слезы. Брайс отчаянно стиснула руку Ханта. Он даже не шевельнулся.

Боль быстро утихла, сменившись онемением во всей ноге. Оно быстро дошло до самой кости.

– Вы что-то чувствуете? – спросила ведьма.

– А что я должна чувствовать?

– Прекрасно, – объявила ведьма. – Я начинаю. Если хотите, я могу работать за шторкой.

– Нет, – сквозь зубы возразила Брайс. – Мне спокойнее, когда я все вижу.

Довольно отсрочек. Довольно ожидания.

Ведьма взяла скальпель, уверенным движением прикоснулась к шраму. Брайс снова вздрогнула, шумно выдохнув сквозь зубы.

– Лежите спокойно, – предупредила ведьма. – Я сделала надрез. Теперь буду вскрывать ткань шрама.

Хант безотрывно смотрел на нее. Брайс заставила себя думать о нем, а не о бедре. В ту ночь он был там. В переулке, где на нее напал кристаллос.

Появилось воспоминание. Туман боли, ужаса и горя слегка разошелся. Ее держали сильные теплые руки. Совсем как сейчас. Он что-то ей говорил. Потом наступила тишина. Сильные теплые руки переместились на ее бедро, удерживали ее, пока она дергалась, кричала и всхлипывала. А он снова и снова повторял: «Я нашел тебя».

– Я смогу удалить бо́льшую часть шрама, – сказала ведьма. – Но… – Она тихо выругалась. – Луна в небесах, вы только посмотрите на это.

Брайс отказалась, однако Хант перевел глаза на экран, куда выводилось изображение ее окровавленной раны. У него на подбородке дернулась жилка. Брайс поняла: ей лучше не смотреть. И это она два года носила в себе!

– Не понимаю, как вы вообще ходили, – призналась ведьма. – Вы ведь совсем не принимали болеутоляющие?

– Только когда боль обострялась, – шепотом ответила Брайс.