Дом Земли и Крови

Боль, какой Хант не испытывал двести лет, пронзила все его тело, замкнув каждую…

* * *

В сознание его привели крики Брайс. Этого ему хватило, чтобы усилием воли вернуть себе ясность мысли, отодвинув физическую боль в спине и другую боль. Душевную.

Должно быть, его обморок продлился совсем недолго. Отрубленные крылья и сейчас лежали на полу кабинета Микая и сочились кровью.

Амелия выглядела так, будто ее вот-вот стошнит. Сабина презрительно усмехалась. Брайс стояла рядом с ним, сверху донизу забрызганная его кровью.

– Боги, боги… – всхлипывая, повторяла она.

– Мы удовлетворены, – сказала Сабина.

Микай, не взглянув на нее, достал телефон, чтобы вызвать медведьму.

Хант поплатился за своеволие. Наказание свершилось, и теперь они с Брайс могут возвращаться домой.

– Сабина, вы позор, – сказала Брайс, оскалив зубы на предводительницу. – Вы позор для каждого волка в прошлом, настоящем и будущем.

– Мне плевать на мнение какой-то полукровки.

– Вы не заслуживали такой дочери, как Даника! – прорычала Брайс, дрожа всем телом. – Вы ни одного мгновения ее не заслуживали.

Сабина остановилась:

– Я не заслуживала себе в дочери эгоистичную, бесхребетную девчонку, но это никак не оправдывает твоей причастности к ее гибели.

Сквозь боль и замутненное сознание Хант все-таки услышал рычание Брайс. Он попытался схватить ее за руку, но не успел. Она вскочила, морщась от боли в ноге.

Микай преградил ей путь. Брайс тяжело дышала, всхлипывая сквозь зубы. Микай высился перед нею, как гора.

– Уберите Аталара отсюда, – спокойно распорядился архангел, давая всем понять, что вопрос решен. – Домой к Брайс, в казарму – куда угодно. Меня это не касается.

Но Сабина не торопилась уходить. Чувствовалось, она намеревалась поиздеваться над Брайс.

– Тебе известно, что минувшей зимой я встречалась с Королем Подземья? – тихим, ядовитым голосом спросила она. – Хотела получить ответы от дочери. От той крупицы ее энергии, что живет в Спящем Городе.

Брайс замерла, как умеют замирать фэйцы. Глаза ее наполнились ужасом.

– И знаешь, что он мне сказал? – продолжала Сабина, лицо которой вновь стало похожим на волчью морду. – Он сказал, что Даника не придет. Она не откликнется на мой призыв. Моя никчемная дочь даже в посмертном существовании не отваживается встречаться со мной. Ей стыдно за то, что она сделала в последние минуты жизни, беспомощно вопя и умоляя о пощаде, как это свойственно людишкам и полукровкам.

Сабина распалялась все сильнее. Ее гнев становился осязаемым.

– А знаешь, что сказал мне Король Подземья, когда я снова потребовала свидания с нею?

Никто из собравшихся не проронил ни слова.

– Он мне сказал, что ты… ты – мусорная куча – заключила с ним сделку. Ради нее. Оказывается, после ее гибели ты приходила к нему и отдала свое место в Костяном Квартале в обмен на благополучное Отплытие Даники. Тебя, видите ли, беспокоило, что из-за постыдной, трусливой смерти ей будет отказано в доступе, и потому умоляла взять ее вместо себя.

От этих слов даже Хант на время забыл о боли.

– Я ходила не за этим! – взвилась Брайс. – Даника не была трусливой! Ни одного мгновения в жизни!

Последние слова Брайс выкрикнула срывающимся голосом.

– Ты не имела на это права! – взорвалась Сабина. – Она была трусихой и трусихой умерла, заслужив, чтобы ее труп скормили речным хищникам! – Предводительница тоже перешла на крик. – И теперь из-за тебя ее постыдное существование продлится эоны! Глупая шлюха, ты не понимаешь, что ей там не место. По твоей вине она должна страдать!

– Довольно, – произнес Микай.

Это был недвусмысленный приказ убираться из его кабинета.

Сабина холодно рассмеялась и направилась к двери.

Брайс продолжала плакать, когда Сабина и ошеломленная Амелия покинули кабинет. Последняя еще нашла силы произнести у двери:

– Прости меня.

Брайс плюнула ей вслед.

Это было последнее, что видел Хант, после чего снова провалился в темноту.

* * *

Она никогда им этого не простит. Никому из них.

Хант оставался без сознания. Он по-прежнему лежал на полу в кабинете Микая. Над ним хлопотали медведьмы, останавливая кровотечение и зашивая культи. Потом на раны наложили повязки, ускоряющие отрастание новых крыльев. Применение первосвета не допускалось. Это противоречило смыслу Живой Смерти и обесценивало само наказание.

Все это время Брайс провела рядом с Хантом, держа его голову на коленях. Она не слышала слов Микая, пытавшегося ей втолковать, что Хант еще дешево отделался. Если бы он дал делу официальный ход, все кончилось бы настоящей казнью.

Через час, вернувшись домой, она уложила Ханта в свою постель и легла рядом, гладя по волосам и слушая ровное дыхание ангела. «Давай ему это снадобье через каждые шесть часов, – велела ей одна из медведьм. – Оно уймет боль».

Исайя и Наоми перенесли их обоих по воздуху. Едва дождавшись, когда они опустят Ханта на кровать, Брайс торопливо поблагодарила ангелов и не слишком вежливо выпроводила.