Домашняя дипломатия, или Как установить отношения между родителями и детьми

На уловки вражеского агента из лагеря самозабвенных сплетниц могут попасться представители практически любого психологического типа: эпилептоиды не одобряют нарушения правил и догм; истероидам хочется продемонстрировать свою родительскую любовь; импульсивные и активные просто сбрасывают излишки энергии; психастеноиды изливают свои сомнения и понижают уровень тревожности; и даже шизоиды могут углубиться в рассуждения на тему «Нынче молодежь вся такая непредсказуемая» – как бы проводя научное исследование на пример собственного отпрыска. Отпрыску это, разумеется, не кажется теоретическим изысканием. Особенно когда про него, про объект изысканий, начинают гулять слухи. Ребенок полагает, что предки его подставили. Продали врагам за банку тушенки, пачку сигарет и трофейный радиоприемник. А родители всего–навсего по глупости доверились недостойному доверия. Сами–то вы разве не попадались? Никогда?

Основой неконструктивной критики, помимо сочетания глупости и тревожности (со стороны ваших родителей), становится зависть (со стороны собирателей и распространителей сплетен). О ней Пушкин писал, что она – сестра соревнования, «следственно из хорошего роду». Только чаще соревнование преобразуется в зависть, нежели наоборот. Подобное превращение начинается, когда три женщины останавливаются на углу, чтобы поговорить, и завершается, когда одна из них уходит. Ушедшая первой может быть уверена: и ее промахи, и тем паче ее достижения под микроскопом рассмотрят. И все–таки… человечество упорно старается найти зависти позитивное применение. Вероятно, вам тоже не чужды такие попытки. Без зависти нельзя получить полноценного удовольствия от похвальбы. А без самолюбования как поднять самооценку?

До чего же хочется ощущать себя объектом зависти народной! Чужая зависть поднимает нас в собственных глазах, придает нашей личности вес, а нашей жизни – яркость и полноту. Глядишь в искаженное низменными чувствами лицо соседки, слушаешь ее шипение вслед — и понимаешь: я чего–то стою! И обладаю чем–то ценным, соблазнительным и для некоторых искаженных лиц совершенно недоступным. Сознаешь свою исключительность. А раз так, то зависть к вам естественна и неизбежна, словно похмелье первого января. От чужих завидущих глаз самооценка растет и ширится, словно окружающие пошептались между собой и вручили вам прямо в белы руки патент о вашей безусловной полноценности.

Что и говорить, чужая зависть – возвышает. Сидит человек где–нибудь в углу и плачет: «Ну, почему я – не он/она? Как бы все тогда было хорошо, упоительно, просто идеально!». Так может облизываться потенциальный транссексуал, провожая взглядом грудастую блондинку с макияжем «команчи на тропе войны». Проблем блондинки — ее одиноких вечеров в огуречной маске, полуголодного диетического существования и тоскливой уверенности, что «все мужики – коз–злы» бедолага знать не знает. И вообще видит то, что хочет видеть: нахальную победительную красотку, которую вожделеет всякий гетеросексуальный мужчина. Будущему транссексуалу такое недоступно, и он умирает от желания поменяться местами с обольстительной феминой.

Но все–таки намеренно провоцировать зависть в окружающих – занятие небезопасное. Ну, во–первых, можно впасть в распространенную крайность – выстроить свою жизнь по образу и подобию идеала, который растиражирован средствами массовой информации и застрял в миллионах мозгов, а свои собственные идеалы загнать за Можай. Таким образом, проживаешь не свою личную жизнь, а скверное подобие кем–то описанной глянцевой биографии. Во–вторых, получив от своего круга общения первую порцию не глянцевой, а реальной – неприглядной, бытовой, черной – зависти, человек с тоской думает: «Что я им сделал? Почему они все меня ненавидят?» И хочется спросить: а вы на что надеялись, голубчик? Что друзья–приятели, родные–близкие с добрыми улыбками станут говорить: «Ах, как я тебе завидую! Ты такой… такой… невероятный, неподражаемый, необыкновенный!» Это, дорогой вы наш, не зависть. Это любовь, душевное сочувствие и глубокое уважение. Вполне возможно, что с потенциалом истинной зависти человеческой не знакомы даже звезды, чьи невыразимо прекрасные лица с проникновенной печалью наблюдают за суетящимся родом людским с постеров и афиш. Хотя кажется: уж звезда–то видела все проявления низменных страстей, а некоторым даже предавалась лично.

Отчего же так сложно уяснить сущность зависти? В первую очередь оттого, что зависть – труднопрогнозируемое чувство. Плебей завидует аристократу, мечтая иметь то же происхождение, те же манеры и тот же круг знакомств. Аристократ, в свою очередь, завидует плебею – восхищается его энергией, деловым напором, умением делать деньги и неразборчивостью в средствах. Ведь это тоже надо уметь: настолько не разбираться в средствах, постоянно идти напролом, проявлять органичную и спокойную наглость, чтобы и деньги делать, и связей не терять.