Домби и сын

Еще большая ярость обуяла майора передъ обдомъ, когда онъ началъ одваться. Въ это время на чернаго раба градомъ полетли сапоги, головныя щетки и другіе боле или мене упругіе предметы, попадавшіеся подъ руку его грознаго властелина. Майоръ хвалился тмъ, что туземецъ его пріученъ слушаться военной команды и подвергался за нарушеніе ея исправительнымъ наказаніямъ всякаго рода. Сверхъ того горемычный туземецъ былъ чмъ-то врод лкарственнаго отвода противъ подагры, хирагры и другихъ лютыхъ недуговъ, удручавшихъ тучное тло и гршную душу его господина, который, казалось, за это только и платилъ ему ничтожное жалованье.

Припадокъ ярости теперь, какъ и всегда, сопровождался безчисленными энергическими эпитетами, которые мелкой дробью летли на курчавую голову безотвтнаго раба. Наконецъ, майоръ кое-какъ одлся, причесался, подтянулъ галстукъ, и, находя себя въ удовлетворительномъ вид, спустился въ столовую для оживленія Домби и его "правой руки".

Домби еще не явился, но м-ръ Каркеръ сидлъ въ столовой и при вид майора поспшилъ выставить напоказъ вс свои зубныя сокровища.

— Ну сэръ, — сказалъ майоръ, — какъ провели вы время съ той поры, какъ я имлъ счастье съ вами познакомиться? Много вы гуляли?

— Съ полчаса, не боле, — отвчалъ Каркеръ. — Мы все время были ужасно заняты.

— Коммерческими длами?

— Да, и коммерческими, и всякой всячиной. Ну, да это скучная исторія, a вотъ что, майоръ: я вижу васъ почти первый разъ, никогда не зналъ васъ и не слыхалъ о васъ, a между тмъ чувствую къ вамъ непобдимое влеченіе. Случай странный и ршительно небывалый со мною. Вообще я воспитанъ въ такой школ, гд всего мене пріучишься быть откровеннымъ; вамъ, напротивъ, я готовъ высказать всю душу.

— Вы длаете мн честь, сэръ. Можете вполн положиться на старика Джоя.

— Такъ знаете ли что? я не нашелъ моего друга, или, правильне, н_a_ш_е_г_о друга…

— То есть, м-ра Домби? Что-жъ за бда? Теперь вы имете дло со мною, a это все равно. Передъ вами старикъ Джозефъ Багстокъ. Вы меня видите.

— Я понимаю, — отвчалъ Каркеръ, — что имю удовольствіе видть почтеннаго майора и говорить съ нимъ.

— Ну такъ, сэръ, поймите же хорошенько майора Багстока. Это такого рода человкъ, который готовъ за Домби пойти въ огонь и въ воду.

— Я въ этомъ нисколько не сомнваюсь, — отвчалъ Каркеръ съ любезной улыбкой. — Я хотлъ сказать, майоръ, что нашъ общій другъ сегодня далеко не такъ внимателенъ къ дламъ, какъ обыкновенно.

— Неужто?

— Да, онъ немножко разсянъ, задумчивъ, и мысли его бродятъ Богъ знаетъ гд.

— Такъ вотъ оно какія вещи! — воскликнулъ восторженный майоръ. — Мысли его, м-ръ Каркеръ, должно быть, вертятся около одной леди, съ вашего позволенія.

— Право? a я думалъ, давеча вы шутили, когда намекнули объ этомъ. Я знаю, военные люди…

— Веселый народъ, сорванцы, такъ, что ли? — перебилъ майоръ, задыхаясь отъ лошадинаго кашля. Потомъ онъ взялъ м-ра Каркера за пуговицу и, нагнувшись надъ его ухомъ, безъ перерыва пробормоталъ слдующія лаконическія сентенціи:

— Женщина, сэръ, красоты необыкновенной. Вдовушка, сэръ, породы первйшаго сорта. Птичка залетная, сэръ, съ золотыми крылышками. Домби влюбленъ по уши, она тоже. У ней красота, кровь, талантъ; y Домби куча золота. Лучшей пары не прибрать. Но все это пока между нами, — продолжалъ майоръ, заслышавъ шаги м-ра Домби. — Ни слова больше. Завтра вы ее увидите и будете въ состояніи судить сами.

Прошептавъ заключительную фразу, мойоръ откашлялся, перевелъ духъ и спокойно услся за столомъ въ ожиданіи обда. Должно замтить, майоръ Багстокъ, какъ и нкоторыя другія благородныя животныя, особенно выставлялъ себя съ выгодной стороны во время корма. На этотъ разъ онъ сіялъ блистательнйшимъ свтомъ за однимъ концемъ стола, тогда какъ за другимъ м-ръ Домби бросалъ яркій свтъ на м-ра Каркера.

За первыми блюдами майоръ обыкновенно хранилъ молчаніе. Туземецъ стоялъ позади и, слдуя безмолвнымъ указаніямъ, вынималъ изъ судка хранилища разныхъ жидкостей и орошалъ ими яства своего владыки. Сверхъ того черный рабъ запасался къ этому времени особенными пряностями, которыми майоръ ежедневно прижигалъ свою внутренность независимо отъ спиртуозныхъ напитковъ, окончательно возбуждавшихъ его вдохновеніе. Но теперь майоръ и безъ этихъ средствъ, даже съ перваго блюда, почувствовалъ въ себ необыкновенную наклонность къ остроумію, и его юмористическій талантъ нашелъ для себя неисчерпаемый источникъ въ интересномъ положеніи м-ра Домби. Подмигнувъ два, три раза м-ру Каркеру, майоръ открылъ бесду такимъ образомъ:

— Домби, вы ничего не кушаете. Что съ вами?

— Ничего, майоръ, покорно благодарю. Сегодня y меня нтъ аппетита.

— Куда-жъ двался вашъ аппетитъ, Домби? а? Не оставили ли вы его гд-нибудь этакъ… y нашихъ знакомокъ, напримръ? И y нихъ тоже нтъ аппетита, бдняжки! За одну, по крайней мр, я готовъ ручаться, что она — не скажу которая — сегодня вовсе и не завтракала.

Тутъ майоръ, подмигнувъ м-ру Каркеру, расшутился до такой степени, что усердный рабъ, не дожидаясь команды, счелъ за нужное поколотить своего владыку по спин, иначе тотъ, вроятно, исчезъ бы подъ столомъ.