Домби и сын

— Останется ли пучеглазая дура доживать до мсяца, или уйдетъ сейчасъ?

Миссъ Нипперъ отвчала изъ своей засады, что такой особы здсь не имется, a что живетъ она въ нижнемъ этаж, въ комнат ключницы. Спросите старуху Пипчинъ.

— Ахъ, безстыдница, срамница, сволочь водяная! — неистовствовала за дверями м-съ Пипчинъ. — Убирайтесь вонъ сію же минуту. Захватывайте свои вещи, и чтобъ духу вашего здсь не пахло. Какъ вы смете говорить такъ съ леди, которая видала лучшіе дни.

На это миссъ Нипперъ отвчала, что она очень жалетъ объ этихъ лучшихъ дняхъ, которые видала м-съ Пипчинъ; a что касается до водяной сволочи, то она, какъ извстно, кишмя-кишитъ въ перувіанскихъ рудникахъ, куда и слдуетъ отправиться за ней на первомъ корабл съ бомбазиновымъ флагомъ.

— Да что вы тамъ бснуетесь за моей дверью? — сказала Сусанна Нипперъ. — Нечего поганить мой замокъ своимъ гадкимъ глазомъ. Вы видите, что я укладываюсь и сейчасъ ду; можете въ этомъ присягнуть.

Перувіанская вдовица выразила живйшее удовольствіе при этомъ извстіи и, сдлавъ нсколько общихъ замчаній насчетъ низкой породы, особенно, когда ее испортятъ фамиліарнымъ обращеніемъ, отправилась приготовить жалованье Нипперъ. Тогда Сусанна начала приводить въ порядокъ свои сундуки, чтобы достойнымъ образомъ выхать изъ дому, гд она служила двнадцать лтъ врой и правдой. По временамъ, когда она думала о Флоренс, эти занятія прерывались громкимъ рыданіемъ.

Скоро по всему дому распространился слухъ, что Сусанна Нипперъ поссорилась съ м-съ Пипчинъ, что он ходили жаловаться къ м-ру Домби, что по этому поводу произошелъ большой шумъ въ комнат м-ра Домби, и, что, наконецъ, Сусанна узжаетъ. Все это, съ разными поясненіями, достигло до ушей Флоренсы, и она до того принила къ сердцу послдній пунктъ этой молвы, что мигомъ бросилась изъ гостиной въ комнату своей черноокой пріятельницы. Сусанна, между тмъ, уложивь послдній ящикъ, сидла на немъ, скрестивъ руки и съ дорожною шляпою на голов.

— Сусанна, милая Сусанна! Неужели и вы оставляете меня? И вы?

— О, ради Бога, миссъ Флой! — отвчала Сусанна рыдая, — не говорите мн ни слова, или я принуждена буду унизиться передъ этими Чинпипчисами, a мн бы ни за что на свт не хотлось имъ показывать свои слезы, миссъ Флой!

— Сусанна, другъ мой, радость моя! Что мн безъ васъ длать? Какъ мн съ вами разстаться? Я не пущу васъ, не пущу, не пущу!

— Нтъ, н-е-е-тъ, моя миленькая, моя душечка, миссъ Флой, право, право же, ей Богу, нтъ! Нельзя. Этому такъ надобно быть. Я сдлала свое дло, миссъ. Воротить нельзя. Я не виновата. Я не тужу, миссъ Флой. Пускай ихъ себ, пускай! A ужъ мсяца мн доживать нельзя, не то y меня не хватитъ духу разстаться тогда съ вами, мое ненаглядное сокровище. Нтъ, миссъ Флой, не отговаривайте меня, ради Бога! Я довольно твердая, какъ видите, но все же я не мраморный столбъ, съ вашего позволенія.

— Да что такое случилось, моя милая? Неужели вы мн не скажете?

Миссъ Нипперъ сдлала отрицательное движеніе головой.

— Сусанна, голубушка моя, сдлайте милость!

— Нтъ, миссъ Флой, и не спрашивайте лучше. Я не могу, я не должна, и не хочу ни за какія блага въ свт. Благослови васъ Богъ, и живите счастливо, мой свтлый ангелъ! Если… въ эти двнадцать лтъ… я оскорбила васъ мыслью,… словомъ или дломъ… простите меня… за все простите, простите…

Первый разъ въ жизни Сусанна въ своемъ разговор соблюдала пунктуацію, даже довольно частую. Рыданіе заглушало ея слова.

— Красавица моя, душечка! — вопила миссъ Нипперъ, бросаясь въ объятія Флоренсы, — придутъ къ вамъ другія двушки, съ радостью придутъ и станутъ служить вамъ врой и правдой, но уже не будетъ ни одной, которая бы стала служить вамъ съ такою преданностью и любовью, какъ ваша горемычная Сусанна. Вотъ что меня утшаетъ! Про-о-ощайте, мой ангелъ благодатный! Про-о-ощайте же, душенька моя, миссъ Флой.

— Куда-жъ вы подете, Сусанна?

— Да y меня есть братъ, миссъ Флой, эссекскій мызникъ, — отвчала разстроенная Сусанна Нипперъ, — онъ богатъ, держитъ коровъ, свиней, ягнятъ. Я поду туда въ дилижанс и остановлюсь y него. A вы не тужите обо мн, ангельчикъ мой, и не думайте, и не горюйте: y меня есть деньженки въ сберегательной касс, и покамстъ я могу обойтись безъ мста, и не нужно мн никакого мста, и не могла бы я теперь жить ни на какомъ мст, не могла бы, не могла бы, ангельчикъ вы мой, жемчужина вы моя, горлица ненаглядная, агнецъ кроткій!

Голосъ м-съ Пипчинъ, забурлившей внизу, вовремя остановилъ быстрый потокъ краснорчія, слезъ и рыданій Сусанны Нипперъ. Услышавъ ее, она немедленно осушила красные опухшіе глаза и храбро закричала Таулисону, чтобы онъ нанялъ извозчика перевезти ея сундуки.

Блдная, пораженная отчаяніемъ, Флоренса не смла даже въ этомъ случа употребить свое ходатайство передъ прекрасной мама изъ опасенія подать новый поводъ къ несогласіямъ между отцомъ и его женой. Притомъ казалось ей, что, можетъ быть, она сама какъ-нибудь является причиной того, что высылаютъ изъ дому ея стараго друга. Заливаясь слезами, она побрела въ уборную Эдии, куда въ ту же минуту пришла и Сусанна проститься.