Домби и сын

Въ жизни и привычкахъ м-ра Каркера совершились замчательныя перемны. Нельзя было надивиться необыкновенному прилежанію, съ какимъ онъ занимался конторскими длами, и той сосредоточенности, съ какою онъ вникалъ въ малйшія подробности торговыхъ операцій знаменитой фирмы. Всегда дятельный и проницательный на этотъ счетъ, онъ теперь удвадцатерилъ обыкновенную свою бдительность, и его рысьи глаза не смыкались ни на минуту. Онъ не только шелъ наравн съ текущими длами, представлявшимися каждый день подъ какой-нибудь новой формой, но среди этихъ накопляющихся занятій онъ нашелъ досугъ — то есть онъ создалъ для себя досутъ — обревизовать за цлую дюжину годовъ коммерческую дятельность фирмы и свое собственное участіе въ ея операціяхъ. Часто, когда писаря расходились по домамъ, и вслдъ за ними пустли комнаты конторскаго заведенія, м-ръ Каркеръ, анатомируя золотого тельца, заключеннаго въ желзномъ гробу, изслдовалъ тайны книгъ и дловыхъ бумагъ съ терпливой кропотливостью человка, разскавшаго тончайшіе нервы и фибры своего субъекта. Перчъ, разсыльный, обыкновенно въ такихъ случаяхъ услаждалъ свою душу чтеніемъ прейсъкуранта при свт сальной свчи или дремалъ въ передней передъ каминомъ, рискуя каждую минуту нырнуть головою въ угольный ящикъ. Занятый почти исключительно домашними наслажденіями по поводу м-съ Перчъ, кормившей теперь двухъ близнецовъ, онъ, однако же, не могъ удержаться оть благоговнія передъ необычайнымъ усердіемъ набольшаго конторы и по цлымъ часамъ разсказывалъ о немъ своей почтенной супруг.

Такое же, если не большее вниманіе м-ръ Каркеръ обращалъ и на свои личныя дла. Не бывъ никогда товарищемъ торговаго дома — этой чести до сихъ поръ удостаивались только наслдники великой фамиліи Домби — онъ постоянно пользовался нкоторыми процентами съ барышей и участвовалъ во всхъ предпріятіяхъ, содйствовавшихъ къ приращенію капитала. Поэтому въ бурномъ денежномъ океан, мелкіе вьюны между тритонами золота считали его богачемъ не послдней руки. Джентльмены прилавковъ начали поговаривать, и довольно громко, что "Каркеръ себ на ум; знаетъ онъ, гд раки-то зимуютъ, и во время спшитъ собрать денежки въ свой карманъ. Продувная бестія"! Нкоторые господа между прочимъ держали пари, что Каркеръ собирается жениться на богатой вдов.

Впрочемъ, вс эти заботы отнюдь не мшали м-ру Каркеру наблюдать попрежнему своего начальника и смотрть за собственной особой. Теперь, какъ и всегда, онъ былъ чистъ, опрятенъ, гладокъ и вообще отличался всми кошачьими совершенствами. Не то, чтобы произошли существенныя перемны въ коренныхъ основаніяхъ его натуры, но усилилась и поднялась на нсколько градусовъ вся жизненная эссенція человка, живущаго въ немъ. Все, что замчали въ немъ прежде, замчали и теперь, только съ приращеніемъ огромныхъ процентовъ сосредоточенности. Онъ длалъ каждую вещь такимъ образомъ, какъ будто въ жизни ничего больше не длалъ, — a это въ такихъ людяхъ врный знакъ, что ихъ мыслительная машина въ эту минуту на всемъ ходу.

Была въ немъ только одна радикальная перемна, не имвшая никакого отношенія къ прежнимъ привычкамъ. Прозжая по улицамъ и переулкамъ, Каркеръ погружался въ глубокое раздумье, какъ въ то достопамятное утро, когда м-ръ Домби такъ неожиданно испыталъ на себ удары рока. Повсивъ голову и опустивъ глаза, онъ машинально избгалъ препятствій на своемъ пути и, казалось, ничего не видлъ и не слышалъ вплоть до прибытія на мсто своего назначенія, если какой-нибудь внезапный случай не пробуждалъ его вниманія.

Такимъ образомъ однажды халъ онъ на своемъ блоногомъ кон къ контор Домби и Сына и вовсе не замчалъ, что съ одной стороны его наблюдаютъ дв пары женскихъ глазъ, a съ другой очарованные буркулы Точильщика, который, въ доказательство аккуратности, дожидался его на углу одного переулка, почти за цлую версту отъ назначеннаго мста. Бдный парень три-четыре раза безполезно снималъ шляпу и, отчаявшись обратить на себя вниманіе господина, пошелъ за хвостомъ его коня, готовый во всякое мгновеніе держать стремя, гд бы м-ръ Каркеръ ни остановился.

— Посмотри сюда: вотъ онъ какъ детъ! — вскрикнула одна изъ этихъ двухъ женщинъ, — безобразная старушенка, протянувшая свою морщинистую руку, чтобы указать на задумчиваго всадника своей молодой товарк, которая стояла подл нея y воротъ.

Дочь м-съ Браунъ, при этомъ восклицаніи, обратила въ его сторону глаза, и налиц ея мгновенно выразилась ужасная мстительность и злоба.

— Никогда не думала его видть, — сказала она тихимъ голосомъ, — авось тмъ лучше, что вижу. Воть онъ! вотъ онъ!

— Не измнился ни на волосъ! — сказала старуха съ выраженіемъ безсильной злобы.

— Еще бы, — возразила дочь, — отъ чего ему измниться! Какого чорта онъ перенесъ? Во мн зато достанетъ перемны на двадцать человкъ. Разв мн этого мало?

— Вотъ онъ какъ детъ! — бормотала старуха, озирая дочь своими красными глазами, — красивый, чопорный господинъ на лихомъ кон, a вотъ мы сь тобой барахтаемся въ грязи…

— Мы и вышли изъ грязи, — съ нетерпніемъ подхватила дочь, — чмъ же намъ быть? Его конь можетъ топтать насъ сколько угодно.