Домби и сын

Какъ мало м-ръ Домби былъ приготовленъ кь такимъ возраженіямъ!.. Его непріязнь, никогда не погасавшая, достигла теперь отъ этихъ словъ послдней степени своего развитія. Какъ? Неужели и теперь, на этой трудной дорог жизни, отверженная дочь еще разъ будетъ для него камнемъ преткновенія? Какой сверхъестественной силой покорила она эту неукротимую женщину, которая окончательно вырывается изъ собственныхъ его рукъ? Неужели здсь, подл этой женщины, она значитъ все, между тмъ, какъ онъ, всемогущій м-ръ Домби, не значить ничего!..

Онъ обернулся къ Флоренс, какъ будто она произнесла эти слова, и приказалъ ей оставить комнату. Флоренса повиновалась. Ея рыданія, при выход изъ комнаты, не расшевелили ожесточеннаго сердца.

— Я понимаю, сударыня, — сказалъ м-ръ Домби, побагроввъ отъ сильнаго волненія, — почему и вслдствіе чего ваши нжныя наклонности обратились къ этому предмету; но, къ счастью, васъ предупредили, м-съ Домби, и теперь ваша чувствительность не найдетъ боле удобнаго канала.

— Тмъ хуже для тебя! — отвчала Эдиь, не измняя ни голоса, ни своей позы.

М-ръ Домби сдлалъ судорожное движеніе.

— Да, что дурно для меня, — продолжала она, — то въ двадцать милліоновъ разъ хуже для тебя. Замть это хорошенько, если ты что-нибудь способенъ замчать.

Брилліантовая дуга, украшавшая ея волосы, заблестла и заискрилась, подобно звздному мосту. Это ничего: брилліантамъ слдовало бы потускнть, если бы имъ суждено было подавать зловщіе сигналы. Каркеръ все еще сидлъ и слушалъ съ глазами, опущенными въ землю.

— М-съ Домби, — сказалъ м-ръ Домби, принимая по возможности самую величественную позу, — вы разсчитали на дурное средство для пріобртенія моей благосклонности. Такимъ поведеніемъ вы не заставите меня отказаться отъ своихъ распоряженій.

— Такое поведеніе — одно только истинное поведеніе, хотя оно слабо выражаетъ мои чувства. Но, если бы я видла, что этимъ способомъ можно пріобрсти вашу благосклонность, я бы не позволила себ употребить его ни за какія блага въ свт. Можете быть спокойны, сэръ, я не сдлаю того, о чемъ вы просите.

— Я не привыкъ просить, м-съ Домби. Я повелваю.

— Ни завтра, ни посл завтра, ни черезъ двадцать лтъ, м-ръ Домби, я не намрена занимать назначаемыхъ мн мстъ. Ни для кого я не намрена быть вывской, какъ покорная раба, которую вы купили тогда-то и за столько-то. Я очень помню день моей свадьбы, постыдный, позорный день! Имть уваженіе къ самой себ! соблюдать принятыя приличія! Зачмъ? для чего? Ты сдлалъ все, чтобы уничтожить въ моихъ глазахъ всякое самоуваженіе и всевозможныя приличія.

— Каркеръ, — сказалъ м-ръ Домби, нахмуривъ брови, — м-съ Домби до того во всемъ этомъ забываетъ себя и меня и ставитъ меня въ положеніе, столь неприличное моему характеру, что я вынужденъ окончить немедленно этотъ иеестественный ходъ вещей.

— Такъ разорвите же цпь, которая меня связываетъ съ вами. Позвольте мн идти.

— Сударыня! — воскликнулъ м-ръ Домби.

— Освободите меня! пустите меня! пустите меня!

— Сударыня! м-съ Домби!

— Скажите ему, сэръ, — продолжала Эдиь, обративъ на Каркера свое гордое лицо, — скажите, что я желаю развода, — что разводу давно слдовало быть между нами, — что я предлагаю ему разводъ. Скажите, что я заране соглашаюсь на вс его условія и требую только, чтобы формальности были окончены какъ можно скоре.

— Боже небесный, м-съ Домби! — воскликнулъ супругъ, проникнутый необыкновеннымъ изумленіемъ. — Съ чего вы взяли, что я могу слушать такія вещи! Знаете ли вы, что я представляю? Слыхали ли вы когда о Домби и Сын? И люди станутъ говорить, что Домби, Домби! — развелся сь женою! И толпа станетъ разсуждать о м-р Домби и его длахъ? Неужели вы серьезно думаете, м-съ Домби, что я позволю помыкать моимъ именемъ на всхъ площадяхъ и переулкахъ? Фи, сударыня! какъ не стыдно? Да это такая нелпость, такая нел-л-лпость…

М-ръ Домби ршительно захохоталъ.

Но не такъ, какъ она. Лучше бы ей умереть, чмъ разразиться такимъ. хохотомъ въ отвть на слова своего супруга! Лучше бы ему умереть, чмъ сидть здсь въ такомъ великолпіи и слушать хохотъ своей супруги! Безумцы! лучше бы вамъ обоимъ броситься въ воду, чмъ заковывать себя въ ненавистные кандалы!..

— Нть, м-съ Домби, — продолжалъ м-ръ Домби, — нтъ, сударыня. Нечего и думать о развод между нами. Совтую вамъ выбросить изъ головы эти сумасбродныя мысли и возвратиться къ своему долгу. Теперь, Каркеръ, съ вами пару словъ.

Каркеръ, сидвшій во все это время и слушавшій съ глубокомысленнымъ вниманіемъ, поднялъ теперь свои глаза, заблиставшіе необыкновеннымъ свтомъ.