Домби и сын

— Ну, да я право же не знаю, капитанъ Гильсъ — отвчалъ въ отчаяніи Тутсъ, — увряю васъ. Немного погодя я опять завернулъ сюда, и опять нашелъ его y дверей, Вотъ онъ и говоритъ: вы тоже, сэръ, пришли сюда? Да, я говорю. — A вы разв знакомы, говоритъ, съ хозяиномъ этого магазина? — Да, говорю, я имлъ удовольствіе пріобрсти его знакомство — вдь вы доставили мн удовольствіе познакомиться съ вами, не такъ ли? — Ну, говоритъ онъ, если такъ, потрудитесь, пожалуйста, передать ему, что я вамъ сказалъ насчетъ этихъ существующихъ обстоятельствъ и насчетъ того, говоритъ, чтобъ онъ приготовился къ нимъ на всякій случай. Вы, говоритъ, попросите его завернуть на минуту въ лавку м-ра Брогли, маклера и оцнщика. Очень, говоритъ, нужно. Вотъ вамъ и все, что я знаю, капитанъ Гильсъ. Дла, должно быть, важныя, и если вы потрудитесь къ нему завернуть, я покамстъ посижу здсь, вдь вы, разумется, мигомъ воротитесь?

Капитанъ, колеблясь между опасностью скомпрометировать Флоренсу, если не идти на предложенное свиданіе, и между страхомъ оставить въ магазин м-ра Тутса, подъ опасеніемъ открытія имъ завтной тайны, представлялъ такое зрлище умственной растерянности, которая не могла ускользиуть даже отъ вниманія м-ра Тутса. Замтивъ, однако, что его морской другъ собирается идти на свиданіе, молодой джентльментъ совершенно успокоился и не могъ удержаться отъ одобрительной улыбки.

Капитанъ между тмъ, выбирая изъ двухъ золъ меньшее, ршилъ, передъ отправленіемъ къ Брогли, запереть въ магазин дверь, имвшую сообщеніе съ верхнею частью дома, и положить ключъ въ карманъ.

— Вы ужъ насчетъ этого извините, любезный другъ, сказалъ капитанъ, взволнованный стыдомъ и нершительностью, — есть на это особый резонъ, то есть, прич-ч-чина, съ вашего позволенія.

— Помилуйте, капитанъ, для меня очень пріятно все, что вы ни длаете. Будьте спокойны. Это ничего.

Капитанъ, поблагодаривъ его отъ искренняго сердца и общавъ воротиться мене, чмъ черезъ пять минутъ, отправился скорымъ шагомъ къ господину, который почтилъ м-ра Тутса своимъ таинственнымъ порученіемъ. Невинный м-ръ Тутсъ, предоставленный самому себ, развалился на диван, вовсе не думая, кто покоился здсь передъ нимъ, и, устремивъ глаза на потолочное окно, услаждалъ свою фантазію образомъ миссъ Домби. Время и мсто теперь для него не существовали.

И хорошо, что не существовали. Хотя капитанъ ходилъ не слишкомъ долго, но все же несравненно доле, чмъ предполагалъ. Онъ воротился назадъ взволнованный и блдный, какъ полотно, и на глазахъ его были признаки недавнихъ слезъ. Казалось, онъ утратилъ всякую способность говорить и пробылъ нмъ до той поры, пока не подкрпилъ себя рюмкой рому, добытаго изъ только что откупоренной бутылки, хранившейся на нижней полк его комода. Опорожнивъ рюмку, онъ слъ на стулъ и облокотился на руку съ видомъ человка, погруженнаго въ глубокія размышленія.

— Надюсь, капитанъ Гильсъ, — началъ м-ръ Тутсъ, — ничего особеннаго не случилось? Вы не получили непріятныхъ встей?

— Нтъ, дружище, нть. Совсмъ напротивъ. Покорно благодарю.

— Однако, y васъ такой безпокойный видъ — замтилъ м-ръ Тутсъ.

— Немудрено, товарищъ, я сдрейфованъ со всхъ сторонъ.

— Не могу ли я въ чемъ помочь вамъ, капитанъ Гильсъ? Если могу, располагайте мною.

Капитанъ взглянулъ на молодого джентльмена съ какимъ-то особеннымъ выраженіемъ нжности и состраданія и крпко пожалъ ему руку.

— Нтъ, товарищъ, покорно васъ благодарю. Теперь я прошу y васъ, какъ милости, навщать насъ… то есть меня, какъ можно чаще.

И эта просьба сопровождалась такимъ пожатіемъ руки, что бдный Тутсъ чуть не вскрикнулъ отъ боли.

— Я ршительно того мннія, — продолжалъ капитанъ, — что посл Вальтера вы единственный парень, съ которымъ можно и должно вести дла. Да, я увренъ въ этомъ.

— Благородное и честное слово, капитанъ Гильсъ, — отвчалъ м-ръ Тутсъ, ударяя рукою ладонь почтеннаго моряка, — я очень радъ, что заслужилъ ваше доброе мнніе. Покорно благодарю.

— Давай руку, товарищъ, и станемъ веселиться. Да! есть на свт не одно прелестное созданіе!

— Только не я, капитанъ Гильсъ, — съ важностью возразилъ м-ръ Тутсъ, — не я только, увряю васъ. Состояніе моихъ чувствъ относительно миссъ Домби не можетъ быть выражено никакимъ перомъ. Мое сердце все равно, что пустой островъ, и только она одна живетъ въ немъ. Я рыхлю съ каждымъ днемъ, и, признаться, горжусь тмъ, что рыхлю. Посмотрли бы вы на мои ноги, когда я снимаю сапоги, — вы бы, можетъ, увидли, что значитъ нераздленное чувство. Мн предписали ванны, капитанъ Гильсъ, но я не стану употреблять ихъ, потому что, видите ли, на кой чортъ мн ванны? Пусть ужъ лучше высохну, какъ щепка. Впрочемъ, тутъ надо держать языкъ на привязи, я и забылъ. Прощайте, капитанъ Гильсъ! Счастливо оставаться!

Бросивъ еще разъ на молодого друга выразительный взоръ состраданія и нжности, капитанъ заперъ за нимъ дверь и отправился наверхъ освдомиться насчетъ благополучія Флоренсы.