Домби и сын

— Отдлываться отъ меня обиняками! взбрехивать на меня нахальными словами!.. Ахъ, ты, мошенникъ этакій, да за кого ты меня принимаешь, бестія! Вздумала ощупать его малую толику на счетъ его хозяина и этой леди, a онъ и давай со мною въ жмурки да въ горлки! Хорошо, щенокъ, ты припомнишь это, отольются кошк мышкины слезки! Проваливай теперь, ты мн не нуженъ!

— Да разв я намекалъ, что хочу идти, миссисъ Браунъ? О, не говори этого, бабушка, пожалуйста!

— Я и вовсе не стану говорить, щенокъ ты паршивый! — сказала м-съ Браунъ, растопыривая свои ногти, отчего Точильщикъ съежился въ углу и прислъ, какъ напуганный заяцъ. — Ни слова теперь не сорвется съ моихъ губъ. Надо его прогнать. Пусть его идетъ! Я напущу на него ребятъ, которые споютъ ему славную псню; они пристанутъ къ нему, какъ піявки, и вскарабкаются ему на шею, какъ лисицы. Онъ ихъ знаетъ. Онъ знаетъ вс ихъ старыя забавы и залихватскія продлки. Если онъ забылъ ихъ, они сумютъ себя напомнить скоро. Пусть его идетъ, чертъ съ нимъ! Увидимъ, какъ онъ будетъ заниматься хозяйскими длами и хранить хозяйскіе секреты въ этой забубенной компаніи сорванцовъ. Не увидимъ, такъ услышимъ. Ха, ха, ха! Онъ поразгуляется съ ними не такъ, какъ съ нами, Алиса, чортъ съ нимъ! Пусть его идетъ, пусть его.

И старуха, къ невыразимому огорченію Точильщика, прыгала взадъ и впередъ, какъ вдьма, махая вокругъ головы сжатымъ кулакомъ, неутомимо работая губами и безпрестанно повторяя: чортъ съ нимъ, пусть его идетъ!

— Миссисъ Браунъ, — началъ умоляющимъ голосомъ Точильщикъ, выступая понемногу изъ своего угла, — зачмъ ты обижаешь такъ безжалостно невиннаго парнюгу? Подумай хорошенько, что я теб сдлалъ?

— Не болтай со мной, щенокъ! — говорила м-съ Браунъ, продолжая неистово размахивать кулакомъ. — Пусть его идетъ, пусть его!

— Миссисъ Браунъ, — продолжалъ измученный Точильщикъ, — я и не думалъ… то есть, тутъ просто сломя голову идешь въ капканъ!.. это вдь уже мое обыкновеніе, миссисъ Браунъ, не заикаться о немъ лишнимъ словомъ, такъ какъ, видишь ли, ему извстна вся подноготная. Ну, да ужъ такъ и быть, я увренъ, миссисъ Браунъ, никто не вынесетъ сору изъ этой избы. Малую толику изволь, я вовсе не прочь. Да, пожалуйста, не вертись такъ, миссисъ Браунъ, перестань, сдлай милость. Неужели вы не хотите замолвить словечка за бднаго парнюгу? — говорилъ Точильщикъ, обращаясь съ отчаяніемъ къ молодой женщин.

— Перестань, матушка; слышишь, что онъ говоритъ? — сказала строгимъ голосомъ Алиса, длая нетерпливое движеніе головой, — пощупай его еще, и если онъ не поддастся, можешь задать ему карачунъ.

Уступая этому нжному ходатайству, м-съ Браунъ смягчилась мало-по-малу и заключила въ свои объятія раскаявшагося Точильщика, который, въ свою очередь, принужденъ былъ обнять и ее! Затмъ онъ занялъ за столомъ свое прежнее мсто подл м-съ Браунъ, которая одной рукой обвила его шею, a другой энергично начала пожимать его колни, давая такимъ образомъ знать, что она готова предать забвенію понесенныя обиды. Точильщикъ не жаловался, не возражалъ, не шевелился, хотя въ чертахъ его лица обрисовывалась невыносимая мука.

— Ну что же, милашка, каковъ теперь твой хозяинъ? — начала м-съ Браунъ, когда они, въ заключеніе мировой, выпили по стаканчику за здоровье друтъ друга.

— Тсс! Пожалуйста, миссисъ Браунъ… ты ужъ этакъ… понимаешь?… надо говорить потише. Ничего, коли хочешь, онъ, я думаю, такъ себ, то есть, здоровъ, слава Богу, покорно благодарю.

— Ты безъ мста Робби? — спросила м-съ Браунъ вкрадчивымъ тономъ.

— Не то чтобы безъ мста, и не то чтобы при мст, — лепеталъ Робъ. — Мн, какъ бы это сказать да не схвастнуть, жалованье мн все еще идетъ, миссисъ Браунъ.

— За что же, Робинъ?

— Да такъ. Длъ-то особыхъ, видишь ты, нтъ, ну a на всякій случай велно держать ухо востро.

— Хозяинъ за границей, Робби?

— Ахъ, да что теб! Пожалуйста, миссисъ Браунъ, давай толковать о чемъ-нибудь другомъ.

М-съ Браунъ быстро поднялась съ мста къ большому отчаянію Точильщика, который, удерживая ее, лепеталъ:

— Да, миссисъ Браунъ, да; мн сдается, онъ точно за границей. На что это она такъ пристально смотритъ? — прибавилъ Точильщикъ, указывая на дочь, глаза которой устремлены были на лицо, выглядывавшее изъ-за дверей.

— Не тронь ея, касатикъ, — сказала старуха, прижимаясь къ нему тсне, чтобы онъ не оглянулся назадъ. — Это ужъ y нея такой обычай, пусть ее. Ты говори со мной, Робинъ. Видалъ ты y него эту барыню, касатикъ?

— Какую барыню, миссисъ Браунъ?

— Ну вотъ, будто и не знаешь, касатикъ?

— Право не знаю, бабушка, — вопилъ Точильщикъ, тономъ отчаянной мольбы.

— Барыню, которая къ нему здила, м-съ Домби, что-ли?

— Да, помнится, я видлъ ее одинъ разъ.

— Когда же, касатикъ? въ тотъ вечеръ, когда она ухала съ нимъ? — говорила старуха, пристально всматриваясь въ измняющіяся черты его лица. — Ага! вижу по глазамъ, что въ тотъ вечеръ.

— Ну ужъ такъ и быть, если видишь, миссисъ Браунъ; нечего, стало быть, запускать клещи въ бднаго парнюгу, чтобы развязать его языкъ.