Домби и сын

М-съ Миффъ оказываетъ ныншнимъ утромъ большое нетерпніе и страшно негодуетъ на простой народъ. Ея мннія на этотъ счетъ всегда проникнуты необыкновенной строгостью, и она ршительно объявляетъ, что бднякамъ никакъ не слдуетъ жениться; м-съ Миффъ не изучаетъ политической экономіи, и, по ея понятіямъ, вс эти экономисты — препустйшіе люди, и вдобавокъ такіе же еретики, какъ анабаптисты, квакеры и такъ дале.

— Ну къ чему, скажите пожалуйста, эта сволочь хлопочетъ насчетъ женитьбы, — восклицаетъ почтенная смотрительница ложъ, — вы извольте для нихъ суетиться, какъ обыкновенно, a они дарять вамъ шиллинги и пенсы на мсто червонцевъ, да еще ничего потомъ не хотятъ платить за свои мста?

М-ръ Саундсъ гораздо снисходительне и придерживается на этотъ счетъ филантропическихъ идей, потому, можетъ быть, что ему нтъ никакого дохода отъ церковныхъ ложь.

— Отчего же имъ и не жениться, матушка моя? — отвчаетъ м-ръ Саундсъ. — Люди молодые, — пусть ихъ! Къ тому же y насъ есть народныя училища, куда надобно учителей, и національное войско, для котораго нужны солдаты; a гд ихъ взять, если не позволять жениться этимъ ребятамъ? Нтъ, матушка моя, пусть ихъ женятся.

М-ръ Саундсъ засдалъ на ступеняхъ паперти, a м-съ Миффъ выметала пыль, когда вошла въ церковь прекрасная молодая чета въ простомъ и скромномъ костюм. Сухопарая смотрительница ложъ сдлала крутой поворотъ, и въ голов ея сейчасъ родилась мысль, что молодые люди въ бгахъ отъ своихъ родныхъ и хотятъ обвнчаться втихомолку. Но они пришли не внчаться: имъ просто нужно походить внутри церкви, и когда молодой человкъ звякнулъ щедрымъ комплиментомь по морщинистой ладони м-съ Миффъ, ея кислое лицо прояснилось, и жалкая шляпка ея заколыхалась во вс стороны.

Продолжая мести полъ и взбивать подушки для нжныхъ колнъ желтаго джентльмена, м-съ Миффъ не спускаетъ своихъ рысьихъ глазъ съ молодой четы, которая бродитъ по церкви.

— Ну, голубчики! — шепчетъ м-съ Миффъ, закашливаясь сухимъ кашлемъ, — если я не слишкомъ ошибаюсь, быть вамъ на этихъ дняхъ въ нашихъ рукахъ!

Они смотрятъ на мраморную доску въ стн, воздвигнутую въ честь какого-то покойника. Они очень далеко отъ м-съ Миффъ, но ея прищуренный глазъ видитъ хорошо, какъ она оперлась на его руку, и какъ онъ склонился надъ ея головой.

— Да, да, голубчики, вижу васъ насквозь, — говоритъ м-съ Миффъ, — зрлая пара!

Ничего, впрочемъ, сентиментальнаго не было въ этомъ замчаніи смотрительницы церковныхъ ложъ. Она смотритъ на предметы съ коммерческой точки зрнія, и въ этомъ отношеніи зрлыя пары имютъ для нея такой же интересъ, какъ и выкрашенные гробы. Сухопарая, тощая, рыхлая и чахлая старушенка, она давнымъ-давно подавила въ себ человческія чувства, и никто изъ живущихъ на земл не пробуждалъ ея симпатіи. М-ръ Саундсъ, мужчина толстый и мясистый, въ сюртук коричневаго цвта съ искрой, иметъ совсмъ противоположную натуру. Когда они оба остановились на ступеняхъ крыльца, наблюдая молодую чету при выход ея изъ церкви, м-ръ Саундсъ замчаетъ, что y нея хорошенькое личико, но потомъ, разсмотрвъ ее ближе, прибавляетъ:

— Эта двушка необыкновенная красавица, не правда ли, м-съ Миффъ? Вы, я полагаю, могли бы назвать ее розовымъ бутончикомъ, не такъ ли?

М-съ Миффъ длаетъ кивокь своей жалкой шляпкой, но внутренно досадуетъ на втренаго старика и шепчетъ про себя, что хотя бы м-ръ Саундсъ предложилъ ей золотыя горы она не согласилась бы сдлаться его женой, будь онъ сторожемъ милліонъ разъ.

О чемъ же между тмъ поговариваютъ молодые люди при выход изъ церковной ограды?

— Благодарю тебя, милый Вальтеръ. Теперь я спокойно могу оставить родину и везд буду счастлива.

— A по возвращеніи назадъ, Флоренса, мы опять придемъ сюда и взглянемъ на его могилу.

Флоренса поднимаетъ заплаканные глазки на его доброе лицо и крпко пожимаетъ его руку.

— Еще рано, Вальтеръ, и улицы почти совершенно пусты. Погуляемъ.

— Но ты устанешь, мой ангелъ.

— О нтъ! Я слишкомъ устала первый разъ, когда мы гуляли съ тобою вмст; но сегодня я не устану.

Такимъ образомъ Вальтеръ и Флоренса, раннимъ утромъ въ день своего внчанья, гуляютъ рука объ руку по улицамъ пустого города.

Они теперь одни въ цломъ мір, и даже во время ихь первой дтской прогулки свтъ не былъ такъ удаленъ отъ нихъ, какъ въ этотъ торжественный день ихъ жизни. Но въ т младенческіе годы земля подъ ихъ ногами далеко не имла такого очарованія, какъ теперь. Дтская доврчивость и любовь измняются, проходятъ и опять возобновляются во многихъ мстахъ; но женственное сердце Флоренсы, съ его нераздльными сокровищами, могло быть уступлено разъ, одинъ только разъ, и всякая перемна для него равносильна смертельному удару.