Домби и сын

Капитанъ, вполнѣ довольный приведенной фразой, которая такъ кстати подвернулась подъ языкъ, замолчалъ и съ веселымъ видомъ поематривалъ на гостью. Флоренса тоже молчала, и кроткій взоръ ея выражалъ нетерпѣніе.

— До сихъ поръ, сокровище мое, — началъ опять капитанъ, — я рѣшительно спокоенъ насчетъ Вальтера. Была, правда, прескверная погода, въ тѣхъ широтахъ волненія страшныя, и ихъ, вѣроятно, умчало на тотъ конецъ свѣта; но все это пустякъ, миссъ Домби, трынъ-трава. Корабль — славный корабль; малый — славный малый, и, если Господь Богъ милостивъ, все, рано или поздно, устроится къ лучшему. Словомъ, ненаглядное мое сокровище, я ни крошечки не боялся до сихъ поръ.

— До сихъ поръ! — повторила Флоренса.

— Ни крошечки! — продолжалъ капитанъ, поцѣловавъ свой желѣзный крюкъ, — и прежде чѣмъ я стану безпокоиться, мое сокровище, Вальтеръ двадцать разъ успѣетъ прислать письмо съ какого-нибудь острова или пристани. A что касается до старика Соломона, — здѣсь капитанъ принялъ торжественный тонъ, — объявляю вамъ, миссъ Домби, я стану защищать его до страшнаго суда, и егда разверзутся небеса, и воспрянутъ вѣтры отъ концовъ земли!.. воспрянутъ… воспрянутъ… ну, да вы найдете этотъ текстъ въ своемъ катехизисѣ. Теперь, когда надо узнать настоящее, достовѣрнѣйшее мнѣніе насчетъ "Сына и Наслѣдника", то y меня, скажу я вамъ, есть одинъ пріятель, морякъ — да что морякъ? — онъ и на сухомъ пути не уронитъ себя, a морскія тайны ему извѣстны наперечетъ, какъ свои пять пальцевъ. Его зовутъ Бенсби. Когда-нибудь я завезу его къ деревянному мичману, и ужъ онъ, съ вашего позволенія, выскажетъ такое мнѣніе, что старикъ Соломонъ почувствуетъ, будто его съѣздили дубиной по лбу. Ошеломитъ, говорю я вамъ, просто ошеломитъ!

— Покажите намъ этого господина, — съ живостью сказала Флоренса. — Я хочу его слышать. Поѣдемте вмѣстѣ. Съ нами карета.

Капитанъ опять ударилъ себя по головѣ, на которой на этотъ разъ не было лощеной шляпы, и бросилъ на Флоренсу взоръ безнадежнаго отчаянія. Но въ эту самую минуту случилось достопримѣчательное происшествіе. Какая-то невидимая сила отворила дверь, лощеная шляпа впорхнула въ комнату, какъ птица, y улеглась при ногахъ капитана. Потомъ дверь сама собою затворилась опять; загадочное явленіе ничѣмъ не объяснилось.

Поднявъ шляпу, капитанъ Куттль вытеръ ее рукавомъ и принялся разсматривать съ большою нѣжностью. Молчаніе продолжалось нѣсколько минутъ.

— Вкдите ли, въ чемъ дѣло, — заговорилъ наконецъ капитанъ. — Я вчера хотѣлъ идти къ старику Соломону, и сегодня тоже, да вотъ она… она спрятала мою шляпу.

— Какъ спрятала? кто? — спросила Сусанна Нипперъ.

— Домовая хозяйка, — отвѣчалъ капитанъ тихимъ басомъ, дѣлая таинственные сигналы. — Мы немножко поспорили насчетъ мытья половъ въ этой каютѣ, и она… — продолжалъ капитанъ, взглядывая на дверь и облегчая себя продолжительнымъ вздохомъ, — она засадила меня подъ арестъ.

— О, желала бы я поспорить съ вашей хозяйкой! — быстро заговорила Сусанна, вспыхнувъ отъ негодованія. — Я бы ее засадила.

— Неужто, моя милая, неужто! — восклицалъ капитанъ, сомнительно качая головой и съ явнымъ удивленіемъ размышляя объ отчаянномъ мужествѣ прекрасной героини. — Не знаю однако-жъ: тутъ трудная навигація, и дѣло не пойдетъ на ладъ. Никогда не допытаешься, куда подуетъ вѣтеръ. Иной разъ летитъ она на всѣхъ парусахъ въ одну сторону, a потомъ глядь, она уже передъ твоими глазами. У ней чортъ въ головѣ, и когда разбушуется… — здѣсь капитанъ обтеръ потъ, выступившій на лбу, и окончилъ фразу трепетнымъ свистомъ. — A вы неужто засадили бы ее?

Вмѣсто отвѣта Сусанна только улыбнулась, но въ этой улыбкѣ было столько отваги, столько гордаго вызова, что капитанъ вѣроятно никогда бы не кончилъ созерцанія храброй дѣвицы, если бы Флоренса въ эту минуту не повторила своего приглашенія къ оракулу Бенсби. Возвращенный такимъ образомъ къ своимъ обязанностямъ, капитанъ надѣлъ лощеную шляпу, взялъ сучковатую палку — такую же, какую подарилъ Вальтеру — и, подавая руку Флоренсѣ, приготовился идти напроломъ, если непріятель сдѣлаетъ засаду.

Но, къ великому благополучію, м-съ Макъ Стингеръ уже перемѣнила курсъ и лавировала въ другомъ направленіи. Когда капитанъ Куттль спустился съ лѣстницы, достойная дама выбивала y воротъ ковры и половики, отъ которыхъ пыль образовала густое облако надъ головою Александра, продолжавшаго сидѣть на каменной мостовой. Это занятіе до того поглотило умственныя силы м-съ Макъ Стингеръ, что, когда капитанъ проходилъ мимо ея съ обѣими дѣвицами, она принялась колотить еще сильнѣе и ни словомъ, ни движеніемъ не обнаружила, что замѣтила бѣгство своего арестанта. Густая пыль отъ ковровъ толстымъ слоемъ покрыла самого капитана и заставила его нѣсколько разъ чихнуть, какъ отъ крѣпкаго табаку; за всѣмъ тѣмъ онъ былъ очень доволенъ диверсіей м-съ Макъ Стингеръ и едва вѣрилъ своему благополучію. На дорогѣ, между воротами и каретой, храбрый морякъ нѣсколько разъ оглядывался черезъ плечо назадъ съ явнымъ опасеніемъ погони со стороны бдительнаго непріятеля.